в дикции – были у меня такие друзья. Может и правда бывшая заика?

– Могла бы и записку послать, – удивился Хоук, и Лиз в ответ прожгла босса возмущено-обиженным взглядом, поджала губы и молча вышла. На меня она за все это время так и не глянула.

– Это Лизон, моя помощница, – пояснил Хоук. – Не знаю, что это с ней сегодня... обычно она дружелюбней. Но пинионских партнеров надо унять.

Он поморщился, посмотрел на меня с сожалением.

– Я вернусь через час... подожди меня здесь. И не смей гулять в одиночестве без магии по городу.

– Не беси меня таким командным тоном, милый мой нежених, – ухватила за платок я его, притянула к себе и дразняще поцеловала. – Заботу можно и изящней проявлять. И ждать в одиночестве я тебя не собираюсь – все равно уже почти ночь... вернусь, пожалуй, в академию.

С этим Хоук спорить не стал, но выглядел разочарованным нашим скорым расставанием. А я про себя умилялась его избирательной проницательностью в отношениях с женщинами – меня он читал как открытую книгу, а явной влюбленности в себя своей помощницы и не замечал.

Что ж, это меня вполне устраивало.

Глава 8. Абигейл (1)

В окно моего бывшего дома мы с Фрино влезли на закате, за четыре часа до полуночи. Влезли толкаясь, шепотом перешучиваясь и подначивая друг друга. Благо на заднем дворе стояла беседка, а рядом с ней – раскидистый, корявый дуб. На крышу беседки взобраться было элементарно просто, так как стены обили горизонтальными рейками. По ветке дуба к балкону мы, существа тощие и легкие, тоже перебрались запросто. Ну и шпингалет Фрино при помощи своей силы открыл.

Внутри родного особняка было тихо и пусто. Мебель всю вынесли, картины сняли и о них напоминали только темные квадраты на выгоревших от света стенах, всюду царили паутина и пыль.

– И зачем только охраняют, – тихо хмыкнул Фрино. – Воровать же нечего…

– Может, не все еще вынесли? – пожала я плечами. – Пошли, глянем на мою комнату. Может там хоть что-то осталось?

В моей комнате, которая оказалась заперта на ключ, действительно что-то осталось. Часть светлой, ненавистной мне мебели уже продали, но кровать все еще стояла на своем месте – голая, с одним только тонким матрасом, брошенным на доски. Ну и один из шкафов. Его тоже оставили… но не потому что не нашелся покупатель – просто зеркало на его дверце разбили, и теперь, оно ловило мое отражение в паутину трещин.

– Вот здесь я и жила, – сказала я Фрино, разведя руками. – Правда, здесь было побогаче раньше. Глупые белые шкафы, полные глупых белых платьев, светлое постельное белье, занавески как снег. Поставишь хоть одно пятно – пожалеешь.

Фрино тяжело вздохнул, явно не зная, как на это реагировать. Я его пожалела и покачала головой:

– Все в порядке. Я даже рада, что так получилось. Отец счастлив по крайней мере, а мама… что ж, сердцу не прикажешь. Не любит и не любит, мне все равно.

Отец и правда хорошо выглядел. Мы сходили к нему в портовый район, в его скобяную лавку. Я ожидала, что он начнет попрекать меня, скажет, что я – дура, сломавшая ему жизнь. Но отец был неожиданно рад меня видеть. Пригласил внутрь, закрыл лавку, послал мальчугана в ближайшую харчевню за обедом на троих и пивом. Обед был бедный, пиво – кисловатое, но мой родитель так радовался. Сказал, что решил начать все сначала, попытаться отстоять фамилию, вернуть состояние, пусть он уже и в годах. Даже извинился за мать и все, что она делала со мной…

И я расчувствовалась, все ему рассказала. Сначала отец не поверил в магию, но парочка трюков от Фрино его убедили. Не знаю из-за магии ли, или из чувства вины, или просто из отеческой любви, он предложил мне в любое время, когда я захочу, заходить в гости. Даже денег мне хотел дать на карманные расходы, но я отказалась. Пыталась предложить ему свою стипендию, которой оказалось неожиданно много, но он тоже не взял.

– Хорошо, что у тебя хоть кто-то остался, – вздохнул Фрино. – Хотя… если мой отец не убил мать, то я тоже не один. Она всегда была на моей стороне.

– Приятно слышать, – улыбнулась ему я, сев на кровать и завалившись на спину. – Ты никогда не рассказывал мне о своей матери. Какая она?

– Потрясающая, – Фрино осторожно присел на край постели, взял мою руку в свои и начал с нежностью разминать пальцы. – Красивая, эффектная, но совершенно глухая. Тем не менее она вместо слов слышит мысли. Сейчас мне очень жаль, что я так мало с ней общался раньше. Наверняка, она уже мертва… дожидается меня дома, в земле…

– Грустно все это, – прикрыла я глаза, сама сжала его руку. – Если так подумать у нас с тобой только мы и есть. Отец не в счет… не хочу я висеть на его шее и помогать с лавкой. Ты тоже к матери, даже если она выжила, вряд ли вернешься.

– Да, это точно, – согласился Фрино, а потом, помолчав, напомнил. – Эй, но у нас же есть мы сами? Эби… можно я буду тебя считать своей семье?

Я открыла глаза и уставилась на него, не понимая, шутит он или нет. Но Фрино был совершенно серьезен. Даже щеки у него чуть порозовели, что сделало его таким… милым? Небо, Фрино умеет быть милым?!

– Ну… хотя бы пока что, – принялся оправдываться он. – Знаю, мы с тобой еще маловато вместе и о… какой-нибудь странной глупости как свадьба говорить рановато. Но ты сейчас для меня – самый близкий человек, так что…

– Тогда я тоже буду считать тебя семьей, – решительно кивнула я. – Идет?

Ответом мне была светящаяся, довольная улыбка и кивок. А потом меня быстро сцапали в объятия и уложили на свое тощее плечо.

– Кстати, Фрино, – расслабленно спросила я.

– М? – вынырнув из своих мыслей, скосил на меня глаза парень.

– Что ты собираешься делать, после того, как разберешься со своими проблемами? Ну, с отцом там… с Орной?

– Не знаю. Всегда мечтал быть свободным искателем приключений.

– Это как? – удивилась я.

– Ну сама посуди, – весело улыбнулся