Словно в утешение тем, кто горевал о пресечении царского рода, произошло чудо. 29 мая 1592 года царица Ирина родила дочь, которую по святцам назвали Феодосия, – это имя в переводе с греческого означает «данная Богом». Царь разослал щедрую милостыню по монастырям и церквям, повелел освободить опальных и вернуть ссыльных. В 1593 году А. Я. Щелкалов предложил послу Священной Римской империи Н. Варкочу брачный союз одного из австрийских принцев с царевной Феодосией. Но очень скоро – 25 января 1594 года – царевны не стало. Траур московского двора был не только по умершей девочке: вместе с ней хоронили и надежды на продолжение династии. Царь Федор Иванович угасал, и начиналось тревожное время для Бориса Годунова. Можно предположить, что Годунову было бы выгоднее оставаться правителем при племяннице, чем ввязываться в невиданное ранее дело – борьбу за царский трон. Однако выбора у него не осталось.

К моменту рождения царевны Феодосии другие возможные претенденты на трон были надежно изолированы. Дочь Владимира Старицкого ливонская королева Мария Владимировна находилась в подмосковном Подсосенском монастыре, где приняла монашество еще в 1588 году. Ее дочь Евдокия умерла в 1589 году (и в ее смерти традиционно обвинили Бориса Годунова). Вдовы Грозного Анна Колтовская (царица старица Дарья) и Мария Нагая (царица старица Марфа) обретались в провинциальных монастырях. Еще три царицы старицы (разведенные жены и вдова царевича Ивана Ивановича) – Александра (Сабурова), Прасковья (Соловая) и Леонида (Шереметева) – находились в том же положении и опасности для правителя не представляли (Леонида умерла в 1596 году). Семен Бекбулатович, по воле Грозного чуть менее года занимавший российский трон, жил под присмотром в центре своей тверской вотчины, селе Кушалино, был лишен титула великого князя тверского и значительной части доходов. Он ослеп и якобы жаловался, что Годунов его отравил.

Гораздо сильнее и влиятельнее было боярство, представлявшее главную угрозу. После разгрома князей Шуйских и удаления от двора других влиятельных фамилий Годуновым противостояла только одна «партия» – Романовы. По числу членов Думы и влиянию они уступали годуновскому клану, но кровное родство с царем Федором было их важнейшим козырем. Не забывал об этом и государь. В 1596 году он обрушился на князя Федора Ноготкова, подавшего местническую челобитную на Федора Никитича Романова, в которой утверждал, что достоин быть «больше» не только Федора Никитича, но и его покойных отца и дяди. «И ты чего дядь моих Данила и Микиту мертвых бесчестишь», – возмутился царь, и Ноготков отправился в тюрьму.

Двоюродный брат царя носил то же имя – Федор Никитич. Однако и Годунов не мешкал. В честь дяди получил имя его сын Федор Борисович. После смерти царевны Феодосии начиная с 1595 года он появляется на придворных церемониях рядом с отцом. Сам Борис еще с 1584 года непременно стоял у трона на посольских приемах, а в 1596 и 1597 году держал «царского чина яблоко».

Борьба за влияние шла не только в придворных покоях. Годунов активно стремился снискать уважение и любовь народа; он был щедрым и внимательным, изображал себя поборником справедливости и достиг большой популярности. Согласно Псковской летописи, при царе Федоре Ивановиче

дарова ему Господь Бог державу… мирно, и тишину, и благоденствие, и умножение плодов земных, и бысть лгота всеи Рускои земле, и не обретеся ни разбойник, ни тать, ни грабитель… А правление земское и всякое строение ратных людей уряд ведал и строил его государев шюрин Борис Федорович…

Романовых тоже любили, хотя у них не было таких возможностей для популистских мероприятий. Старинный московский род, Романовы-Юрьевы были знамениты в Москве. Особым уважением пользовался «старый боярин» Никита Романович, брат царицы Анастасии, образ которого вошел в народные песни. Его сыновья, Никитичи, унаследовали отцовскую известность. И. Масса писал о братьях Романовых:

Они были всех ближе к престолу, других наследников не было; сверх того, это был самый знатный, старейший и могущественнейший род в Московии <…> притом они не совершали ничего дурного, жили всегда очень скромно и были всеми любимы, и каждый из них держал себя, как царь. Старшим из братьев был Федор Никитич, красивый мужчина, очень ласковый ко всем и такой статный, что в Москве вошло в пословицу у портных говорить, когда платье сидело на ком-нибудь хорошо: «второй Федор Никитич»; он так ловко сидел на коне, что всяк, видевший его, приходил в удивление; остальные братья, которых было немало, походили на него.

Разговоры о правах Романовых на трон были распространены в народе, о них сообщают русские и иностранные авторы-современники. Конрад Буссов, служивший в числе других «немцев» Годунову и Лжедмитрию I, передает мифологический рассказ о передаче царем Федором Ивановичем трона боярам:

…Немудрый царь Федор Иванович занемог смертельною болезнью и скончался от нее на другой день после Богоявления. Но еще до его кончины бояре собрались, чтобы спросить у больного царя: если Бог призовет его к себе и т. д., то кому после его смерти сидеть на царском престоле, поскольку у него нет ни детей, ни братьев. Царица Ирина Федоровна, родная сестра правителя, обратилась к своему супругу с просьбой отдать скипетр ее брату, правителю (который до сего дня хорошо управлял страной). Но царь этого не сделал, а протянул скипетр старшему из четырех братьев Никитичей, Федору Никитичу, поскольку тот был ближе всех к трону и скипетру. Но Федор Никитич его не взял, а предложил своему брату Александру. Тот предложил его третьему брату, Ивану, а этот – четвертому брату, Михаилу. Михаил же – другому знатному князю и вельможе, и никто не захотел прежде другого взять скипетр, хотя каждый был не прочь сделать это, о чем будет сказано позднее. А так как уже умиравшему царю надоело ждать вручения царского скипетра, то он сказал: «Ну, кто хочет, тот пусть и берет скипетр, а мне невмоготу больше держать его». Тогда правитель, хотя его никто и не упрашивал взять скипетр, протянул руку и через голову Никитичей и других важных персон, столь долго заставлявших упрашивать себя, схватил его.

Сам Буссов понимал, что этот рассказ в стиле анекдота XIX столетия далек от действительности. Описывая позднейшие события, он справедливо отмечает, что Борис Годунов был избран на престол благодаря поддержке народа. Вместе с тем притча Буссова содержит и зерно истины: Романовы не реализовали династические преимущества, ограничившись, по-видимому, их демонстрацией и оппозиционными разговорами. События, разыгравшиеся после смерти царя Федора Ивановича (7 января 1598 года), нельзя назвать борьбой