– Сбежала, – плачущим голосом сказал Медведков. – Бросила меня! Но и тебе тоже во! – Он скрутил Вольфу под нос нечистый, но выразительный кукиш.

– Уймитесь, – сказал тот, брезгливо отстраняясь. – Может быть, она ушла домой… к вам.

– Стал бы я здесь торчать понапрасну!

– А к подругам? Ах да, у нее здесь нет подруг.

– Нет… – повторил Медведков. – Никогошеньки-то у нее здесь нет, кроме меня.

– Тоже мне пристанище, – грустно съязвил Вольф.

– Молчи, интеллигент, – обиделся Медведков. – Ты не понимаешь ни хрена. Я же люблю ее, лярву. Я же, можно сказать, выкрал ее. Из свадебной «Волги» вынул, вот у такого, как ты, увел.

– Ну и кому от этого стало лучше?

– Верно, никому, – Медведков сник. – Что же мне теперь делать, куда податься? Ты ученый, дай совет!

– Для начала надо найти Анжелику Юрьевну, – сказал Вольф. – Не может же она оставаться на улице в такой поздний час одна. А потом… человек она свободный, брачные узы в вашем случае – всего лишь дань условности. Пусть решает сама, как всем нам быть дальше, – он задумчиво погладил рассеченную бровь. – У нее существует возможность куда-то уехать от вас?

– Уехать? – не понял Медведков. И вдруг хлопнул себя по лбу. – Вокзал! Ну, точно, вокзал. К отцу она поедет, в Гапеевск, или к сестре в Хромель. И как я сразу не допер? Слушай, интеллигент, возьми денег, а я пока на улице тачку захомутаю.

– У меня есть, – промолвил Вольф.

Когда за ними стукнула дверь парадного, из квартиры Ганны Григорьевны вышла Анжелика. И остановилась, держась за перила.

– Твой-то с этим, – сказала Ганна Григорьевна. – На вокзал поехали. Как бы в дороге не разодрались.

– Да нет, – проговорила Анжелика. – Коля спокойный, когда трезвый.

– Ты куда сейчас?

– Не знаю.

– Ой, гляди, девка. Муж какой-никакой, а все ж таки муж. Мало ты его воспитывала, вот что я скажу.

– Разве я нянька ему?

– Тоже правильно. Но ты ж его знаешь, выучила за столько лет. А начинать все сызнова тяжко, даром что молодая. Этот-то… разве он мужик? Встретишься – и не поздоровается. Так, полено с глазами.

– Может быть, никто еще не выстрогал из него Буратино?

Ганна Григорьевна хмыкнула.

– Дело твое, – сказала она. – Нынче воскресенье, чего ж не подурить? А завтра новая неделя, будто старой и не бывало. Решай, стало быть, сама, куда тебе дальше.

– Сейчас решу, – сказала Анжелика.

* * *

На далекой планете Роллит, издревле известной во всей цивилизованной вселенной как «Жемчужина Мироздания», все возрождалось к новой жизни. Будет ли она прежней? Кто знает… Роллитяне возвращались в разрушенные города, по дороге расставаясь с пережитыми страхами. С любопытством разглядывали они бронированные башни спасательных звездолетов. И каждый втайне надеялся застать свой дом уцелевшим.

С небес падал слепой дождь, смывая с листьев и травинок серый, ненужный пепел прошлого.

– …первые упоминания о нашем городе содержатся еще в так называемом Своде Феофана, древнейшей летописи конца одиннадцатого века. В Своде говорится: «Се идоша дружина велия, и ста около езера, и пьяху из него, обаче вода бе кална да уметна, и сраху обилно, и бе говна леха велия, и налетеша мухи мнозие, и гудоша вельми, тем и человецы глаголаху, яко срань бе мушия…». В упоминаемом фрагменте летописи речь идет о походе Святослава на вятичей. И хотя современное географическое положение города лежит на значительном удалении от предполагаемого маршрута следования святославлевых ратников, именно это событие традиционно принято связывать с происхождением столь выразительного топонима, ассоциируемого вначале с местностью, а несколько позднее – с образовавшимся на ней поселением. Хотя на сей счет существуют разночтения. Так, профессор Бердуев в своей монографии «Миграции славянских племен» оспаривает сам факт похода Святослава, равно как и существование самого племени вятичей, утверждая собственную теорию этнического тождества балтийских племен русов и этрусков, о которых известно только, что они населяли часть Апеннинского полуострова и достигли высокого уровня развития культуры, прежде чем были покорены и полностью ассимилированы римской империей. Разумеется, в рамках упомянутой теории скромному поселению славян на просторах восточной Европы уделяется сообразно ничтожное место: «Присутствующие в древних источниках упоминания о племенах мухосран, якобы ведущих свое происхождение непосредственно от голяди, в высшей степени сомнительны, особенно в той части, где проводится аналогия между требующими высокой этнической мобильности восточными миграциями означенных племен и вполне реально существующим старинным русским городом, не носящим никаких следов влияния известной балтийской ментальности». В то же время, оппонирующий профессору академик Иван Сатанаилович Захолутин, кстати – почетный гражданин нашего города… то, что сейчас перед вашими глазами в многочисленных витринах и на стендах – лишь малая часть коллекции археологических находок, собранных постоянно действующей экспедицией Мухосранского филиала Института дубитативной истории Российской Академии наук… Между прочим, упомянутая экспедиция заслуживает отдельного рассказа, который, как представляется, всем присутствующим будет небезынтересно выслушать. Рассказ этот начинается знойным летом 19… года, когда академик Захолутин, следуя фирменным поездом Старосибирск-Москва «Кучум», вышел из вагона СВ на перрон с тем, чтобы купить бутылку минеральной воды, и с удивлением прочел название станции: «Мухосранск-пассажирская». «Того не может быть!» – воскликнул академик, который до сей поры и в мыслях не держал, что расхожий топоним, призванный в иронической форме обозначить некую в реальном мире не существующую местность, пребывающую в стороне не то чтобы от исторических процессов, но и вообще от цивилизации в целом. К слову, примерно такими же коннотациями покровительственно-саркастического свойства принято наделять безусловно присутствующий на карте родины город Урюпинск, ничем подобного отношения со стороны мегаполисов, более избалованных культурными, научными и техногенными событиями, не заслуживший. В последнее время, очевидно – в знак внезапно пробудившейся среди носителей языка социальной корректности – в обиход был введен совершенно уже химероидный топоним «Выдропужск», этот симулякр, не имеющий связей ни с каким топографическим объектом, что, впрочем, мало сказалось на традиционной, пожалуй, даже исторической популярности имени нашего славного, богатого традициями и ремеслами города. С одной стороны, подобное уничижительное отношение подавляющей массы народонаселения к реально существующему населенному пункту должно было бы внедрить в сознание рядового мухосранина этакий комплекс географической неполноценности. Но поскольку доминирующими личностными характеристиками народов, издревле обитавших в этих местах, исторически полагаются высокое самоуважение, величавость и невозмутимая снисходительность к насмешкам и насмешникам, то можно констатировать присутствие в сознании всякого отдельно взятого жителя этих мест здравой мифологизации и даже некоторой сакрализации обсуждаемого топонима, поражающего неподготовленный слух своей мнимой неблагозвучностью. Рациональная простота и открытость мухосран не позволила им отказаться от исконного исторического обозначения своей малой родины даже в смутные времена, когда переименования городов, весей и целых стран свершались с поразительной легкостью. Мы судим отчетливо и ясно о тех предметах, которые скрытно, стыдливо, неявно присутствуют во многих топонимах нашей необъятной родины. Не секрет, что так называемая обсценная лексика в форматах славянской смеховой культуры всегда присутствовала в этническом контексте, несмотря на нелепые, доходившие до абсурда и вступавшие в дичайшее противоречие со здравым смыслом потуги их искусственного, механического искоренения разного рода эдиктами и уложениями. Это все равно что изъять из актуальной фонетической модели половину гласных ввиду их декларируемой значимости для генерации пары-тройки неприятных утонченному слуху лексем. Язык сопротивляется таким безумным покушениям на свою целостность. Да что Мухосранск… Поведем окрест непредвзятым, незамутненным взором, вчитаемся и вслушаемся в музыку астионимов, как принято называть в топонимике названия населенных пунктов городского типа. Серов… вам не слышится ничего удивительного? Саратов, Саранск… достаточно подвергнуть редукции первую гласную, и эти имена предстанут в изначальном, не искаженном соображениями мнимого сладкозвучия виде. Вглядимся внимательнее в астионим, принадлежащий двум значительным образованиям на географической карте родины. Не покажется ли вам, что имя «Новгород» изначально звучало несколько иначе, пока не было подвергнуто перестановке слогов, этой речевой патологии, присущей детям, только осваивающим звукослоговые структуры? Астионим «Говнород» располагает к спекуляциям социоэтнического свойства много более, нежели его холодный, одномерный потомок. Еще более впечатляет сокровенная богоборческая аллюзия в имени «Астрахань». Это темное имя, якобы ведущее происхождение от тюркских эрративов, на самом деле непринужденно открывает свой тайный смысл, если увидеть в нем составное слово «Ас-трахан». Всем известно, что ас – это высшее божество в германо-скандинавской мифологии. Сопоставление некого условного божества этнически чуждого генезиса с кратким причастием прошедшего времени, указывающим на некогда произведенное над ним действие явно принижающего свойства, выгодно характеризует отношение обитателей этого региона к поползновениям чужеродных религиозных экспансий. А стоит нам обратить взгляд в сопредельные земли…