– В каком-то смысле она чувствовала себя униженной! – продолжала Кристин. – Униженной потому, что ей не давали жить, как ей хочется.

Гунарстранна кивнул. Он пытался представить длинноногую пышногрудую блондинку, которая нарочно распаляет Арвида Юхансена. Она раздвигает занавески и всю ночь занимается любовью со своим длинноволосым дружком. Слушая Кристин, инспектор испытывал странное чувство. Когда его собеседница замолчала, он с холодной улыбкой спросил:

– Она ведь не получала от происходившего никакого удовольствия? Ей же просто хотелось позлить старика?

Кристин посмотрела на него в упор с нескрываемым разочарованием:

– Мне жаль, что вы так подумали! Нет, получать удовольствие от такого не способен ни один нормальный человек! – Она все больше злилась. Гунарстранна молчал. – Надо мне было держать язык за зубами! – Она не выдержала, вскочила, принялась расхаживать по комнате. Она не притворялась.

Гунарстранна попробовал откинуться на спинку дивана, но провалился в мягкие подушки и поспешно сдвинулся на самый край.

– Успокойтесь, – сказал он, откашлявшись и тяжело вздохнув. – Я спросил, получала ли она удовольствие, распаляя старика, вовсе не для того, чтобы разозлить вас. Вы умная женщина и, по-моему, способны были понять, в чем причина ее поведения. Не дуйтесь на меня! Лучше расскажите, нравилось ли ей на работе.

В глазах Кристин что-то сверкнуло. Искра! Она еле заметно улыбнулась и вздохнула.

– Ну ладно… – Она села.

– У Рейдун был постоянный приятель? – спросил Гунарстранна.

– Если и был, я о нем не знаю. – Инспектор молча ждал продолжения. – Кажется, несколько человек питали к ней слабость, – нехотя продолжала Кристин.

– Но ни о ком конкретном вы не знаете?

Она пожала плечами:

– Нет, никого назвать не могу.

– О других соседях она не рассказывала?

Кристин задумалась.

– Не помню.

– Наверху живет супружеская пара с маленьким ребенком…

– Я о них не слышала.

– Она не рассказывала о соседе, который время от времени помогал ей, когда у нее зимой не заводилась машина?

– К сожалению, нет. – Кристин улыбнулась.

– Ей нравилось на работе? Она ладила с коллегами?

– Ну-у… – Она помолчала. – А вы с ними знакомы?

– Нет.

– Их босс – человек своеобразный.

– Энгельсвикен?

Кристин кивнула.

– Хотя он разменял пятый десяток, ведет себя как двадцатипятилетний мальчишка. Рассекает в открытой спортивной машине, обожает шелковые костюмы и темные очки. Меня в упор не видит. Часто сквернословит, любит жаргонные словечки. По-моему, он вообразил себя таким эксцентричным миллионером, а сам похож на толстого переростка, зацикленного на сиськах и задницах. Пальцы у него короткие и толстые… кажется, что во рту все сорок восемь зубов! – Кристин передернуло от омерзения. Гунарстранна понял, что она не притворяется. – Его жена – личность прямо противоположная. Холеная, рафинированная дамочка. И при этом добродетельная, как сказочная героиня. Просто удивительно, что она в нем нашла!

– Удивительно?

Его собеседница не спешила с ответом.

– На самом деле я не думаю, что она так уж счастлива, – тихо сказала она, глядя куда-то в пространство. Гунарстранна молчал, не торопил ее. – Соне здорово достается… наверное, непросто разгребать грязь за таким подонком и еще делать вид, что у них все хорошо.

– Она не пробовала развестись? – спросил Гунарстранна и, заметив выражение ее лица, добавил: – Может быть, они остаются вместе ради детей?

– Не знаю. По-моему, детей у них нет… И как-то трудно представить, что Соня Хагер бросит свой роскошный дом. Или переедет куда-нибудь в провинцию. Или… – Она широко улыбнулась. – Откровенно говоря, не знаю, как она его терпит. Спросите лучше ее саму.

Гунарстранна не мог усидеть на месте. Настала его очередь встать и мерить комнату шагами.

– Что вы можете сказать о менеджере по финансам?

– Двинулся на охоте и здоровом образе жизни.

– Двинулся?

Кристин кивнула.

– У него на крыше такой закрытый багажник – знаете, для лыж. Но он возит в нем ружье. Постоянно, круглый год.

Гунарстранна нахмурился.

– Правда-правда! Он сам мне показывал. Наверное, хотел произвести на меня впечатление. Он такой. Поигрывает мускулами и хвастается, что спит под открытым небом. Говорил, что по ночам ездит в лес и стреляет там зайцев и прочую дичь. Любит распространяться, как легко доставать кишки из убитых животных.

– Потрошить.

– Что?

– Когда из животных вынимают кишки, это называется «потрошить», – негромко и немного рассеянно уточнил Гунарстранна. – Говорите, он любит этим заниматься?

– Ему нравится, когда девушки, слушая его, сжимаются от страха. Тогда он кладет им на плечи свою грубую руку и дает пощупать мускулы. – Она презрительно фыркнула.

– Вы видели его ружье?

– Один раз. Но все знают, что Брегор повсюду разъезжает с ружьем на крыше.

– Какое у него ружье?

– Не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в оружии.

– Ну, сколько у него стволов – один или два?

– Два. – Видя, что инспектор молчит, Кристин кивнула и повторила: – Два.

Гунарстранна почесал подбородок и буркнул:

– Ружье на крыше…

Она посмотрела ему в глаза и вдруг заметила:

– Вы производите впечатление интеллигентного человека.

Гунарстранна осекся. Их взгляды встретились. Стало еще труднее.

Кристин Соммерстедт заговорила о том, как трудно приходится женщине в современном мире. Нужно постоянно притворяться, играть какую-нибудь роль. Слушая ее, Гунарстранна думал о мертвой девушке, которая работала на почте, в супермаркете, а потом стала торговать программным обеспечением. «Ей-то кем приходилось притворяться?» – Он почувствовал, как в нем почему-то просыпается гнев. Он посмотрел на свою симпатичную собеседницу. Полные красные губы и завораживающая родинка у подбородка… Губы говорили о том, что значит быть женщиной среди мужчин. Особенно если ты умная, если ты гораздо умнее окружающих тебя мужчин.

– Рейдун была очень смышленой, – объяснила Кристин. – Умнее большинства. Но старалась не показывать виду… Рейдун была из тех, кто приспосабливается к обстоятельствам. Она изображала тупую блондинку, все время играла, стремилась не выделяться, старалась всем угодить…

Инспектор медленно кивнул. Представления жертвы о себе – очень важно! Неужели «розочка» Юхансена на самом деле была маленькой самодовольной всезнайкой?