– Да, в курсе.

– Давно вы с ним знакомы?

– Со вчерашнего дня.

Симпатичная девушка. Высокая, стройная. Только глаза похожи на коровьи – карие, влажные, немного навыкате. Он вспомнил, как у нее трясся животик, когда она поспешно отскочила от двери.

Поймал себя на том, что уставился на черное родимое пятно у нее на подбородке. Губы ее зашевелились.

– Ему нужно было с кем-то поговорить. И мне нужно было с кем-то поговорить. Мы… говорили… о Рейдун.

Голос спокойный. Взгляд пытливый. Гунарстранна решил, что его собеседница говорит правду. Он наклонился вперед:

– Мы еще не можем исключить его из списка подозреваемых.

– Знаю, – по-прежнему спокойно ответила Кристин Соммерстедт.

– И тем не менее вы пригласили его к себе домой и оставили ночевать?

– Вас это не касается.

Коровий взгляд сменился вспышкой. Она грозно смотрела на него и не отводила глаз. Гунарстранна успел заметить, что на диване рядом лежат две подушки. Две подушки – и только одно одеяло.

– Значит, до вчерашнего вечера вы его не знали, – язвительно заметил он. Кристин вызывающе кивнула в ответ; Гунарстранна почувствовал, как возвращается головная боль. – Должно быть, ваш гость – настоящий казанова!

Ей явно хотелось огрызнуться, но в последний миг девушка передумала. Неожиданно для себя Гунарстранна подумал: как хорошо, что она промолчала!

– Как вы отнеслись к его приходу?

– Что значит «как отнеслась»?

Гунарстранна поджал губы:

– Вам не странно было общаться с мужчиной, который расстался с вашей покойной подругой за несколько минут до того, как ее убили?

– Меня это не тревожило. – Лицо у нее оставалось бледным, говорила она сдержанно. – Хорошо, что у нас появилась возможность поговорить о ней!

– Наверное, вы очень близко подружились! – с холодной улыбкой произнес инспектор, похлопав по подушке.

Кристин сжала губы, но смотрела на него насмешливо.

«Так вот где ты прячешься! – подумал инспектор. – У тебя все можно прочесть по глазам. Ты презираешь мои жалкие потуги что-то выпытать у тебя!» Ему понравилась ее стойкость. Понравился прямой взгляд. Они долго смотрели друг на друга в упор. Она надула губки, что ей очень шло; судя по всему, она решила ничего от него не скрывать.

– Я вам верю, – объявил Гунарстранна, проводя рукой по лбу. – Почему вы сегодня не пошли на работу?

– Не хотелось.

«Вот как, не хотелось», – констатировал Гунарстранна и кивнул.

– Вы с покойной хорошо ладили?

– Наверное, я была единственной, с кем у нее было хоть что-то общее… да.

– Почему вы сейчас так долго не открывали, а потом испугались?

– Мне показалось, это какая-то уловка. Чуть раньше зазвонил телефон, как тогда у Рейдун… Когда я подошла, звонивший повесил трубку. Ей тоже звонили очень рано…

– Откуда вы знаете?

– Сигур сказал, что кто-то звонил Рейдун перед самым его уходом; звонивший бросил трубку.

Гунарстранна задумчиво прикусил губу.

– Вы знаете, где она жила?

– Да.

– Вы бывали у нее дома?

– Да.

– Ей там нравилось?

– И да и нет… – Она замялась.

– Что ей не нравилось? – быстро спросил Гунарстранна и, видя, что его собеседница молчит, приказал: – Говорите!

– Тип с биноклем.

– Такой пожилой? Сосед из дома напротив? – уточнил инспектор.

– Да. Старый пердун, любитель подглядывать. Она всегда должна была помнить о занавесках… Входя в квартиру, первым делом проверяла, задернуты ли они. – Кристин Соммерстедт замолчала. Задумалась. – По-моему, сначала это ее мучило. Но потом она решила, что не будет обращать на него внимания.

– В каком смысле?

Кристин снова помолчала. Как будто сомневалась, что он ее поймет.

– Выкладывайте, – поторопил он и подмигнул ей.

Кристин Соммерстедт положила ноги на стул и скрестила их. Ногти на ногах она красила красным лаком.

– Возможно, мои слова покажутся вам пустяком, но… старый козел ей ужасно надоел. Просто до смерти… – Она снова замялась, подыскивая нужные слова. – Потом она решила, что не будет портить себе жизнь из-за какого-то засранца… Не станет без конца проверять, достаточно ли плотно задернуты шторы. Пусть себе смотрит. Она решила делать вид, будто его не существует.

– В каком смысле? – снова спросил Гунарстранна.

Кристин пожала плечами:

– Она его игнорировала. Пусть смотрит сколько хочет… пусть хоть лопнет от возбуждения. Она стала часто раздвигать занавески. Провоцировать его. Должно быть, ее поведение сводило его с ума – во всех отношениях. – Она снова задумалась, ушла в себя. – Однажды она увидела, что старик стоит у окна и… – Она опустила голову. – Он стоял у окна и мастурбировал. Тогда Рейдун начала раздеваться… не задернув занавески.

Гунарстранна рассеянно кивнул.

– Это было на прошлой неделе. После он ей позвонил. Угрожал, говорил непристойности.

– И как она это восприняла?

– Что именно?

– Его звонок.

– Только посмеялась.

Гунарстранна озадаченно нахмурился.

– Ну да, посмеялась, – повторила Кристин с дивана. – Старый пердун просто исходил дерьмом. Захлебываясь, лопотал, как он ее изнасилует, разрежет на кусочки… В выражениях он не стеснялся. А она только смеялась. По-моему, между ними началось что-то вроде войны. Рассказывая о нем, она всегда приходила в воинственное настроение. По-моему, то, что там творилось, было… просто ужасно.

– Что значит, по-вашему, «ужасно»?

Кристин всплеснула руками:

– Ну, может, не ужасно, а… дико. Немного странно было слушать последние сводки с фронта… как она воюет со старым козлом!

– И она совсем не боялась?

– Ни капельки.

– Значит, он звонил ей на прошлой неделе?

– Да. Кажется, она говорила со мной в четверг. Вот именно, в четверг. – Гунарстранна встряхнулся. Наконец-то он узнал нечто по-настоящему важное! Он внимательно посмотрел на подругу жертвы. Та раскраснелась, ее карие глаза пылали. – Мы нечасто говорили о нем, – продолжала она. – Рассказывали о том, как мы живем, в общих чертах. Ей не нравилось, что квартирка у нее такая тесная. Хотелось переехать в жилище попросторнее, где она могла бы развернуться. Ну а потом разговор неизбежно скатывался к старому козлу.

Кристин Соммерстедт все больше волновалась. Речь шла не просто о войне с противным стариком. Рейдун постепенно развивалась как личность. Она осознала свое право быть женщиной, одеваться по своему вкусу, не обращая внимания на отвратительного соседа.