— Ага, значит, они тоже знают? — Эдин улыбнулся. — Хорошо. Наверное, они согласятся на мою цену. А ты ищи другого дурака. И кто же, кроме меня, заплатит четыре золотых за известие, кто мой отец? Без которого мне нынче и так неплохо.

Все-таки недаром он ходил по рынку с Димерезиусом и скучал, слушая, как тот торгуется.

Эдин повернулся и пошел вдоль рядов, ожидая, что нищенка спохватится и догонит его, или позовет. И при этом страшно было — а не позовет, что тогда делать? Как договариваться, и что она ещё потребует?

Внезапно чьи-то сильные руки втянули его в щель между лавками. Он и подумать ни о чем не успел, но тем не менее дал кому-то подножку, кого-то боднул, а рука потянула из ножен меч. Но тесно было и неудобно — не развернешься! И вдруг всё померкло…

Когда Эдин пришел в себя, он лежал на тюфяке в тесной клетушке без окон, рядом на табурете сидела молоденькая девушка в простом платье и переднике, не иначе трактирная служанка. Девушка тут же убежала, и почти сразу пришел Якоб. Эдин перевел дух — значит, всё в порядке.

— Ты как, юный раззява? — Якоб нагнулся к нему. — Лекарь не нужен?

— Да зачем мне лекарь? — Эдин сел, при этом не удержался и схватился за голову. — Да нет, ничего. А что случилось?

— Хочешь медового сбитня с булочками?

— Конечно, — ни капли не усомнился тот.

— Тогда, похоже, и правда ничего. Полежишь еще? Или иди за стол.

Дверь из закутка с лежанкой вела в комнату побольше, там стоял длинный стол, за которым…

Эдин только взглянул и всё вспомнил, потому что за столом сидела старуха-нищенка. Неподалеку от нее возвышался огромный мужчина, весь заросший густыми волосами — только глаза и были видны на лице. Мужчина и старушка угощались ветчиной и кашей, и тут же стояла внушительная глиняная бутыль с вином и огромное блюдо с пирожками и еще всякой всячиной. Старуха скосила глаз на Эдина и дурашливо подмигнула ему — видимо, к содержимому бутылки она уже приложилась.

— Все хорошо, — Якоб улыбнулся. — Вот, бери, что тебе хочется, поешь. Не тошнит?

Эдина не тошнило, но и есть что-то расхотелось. Он сказал Якобу, скосив глаза на старуху.

— Она знает, кто мой отец. И хочет денег. Четыре золотых ей мало.

— А, вон оно что, — не удивился Якоб. — Почтеннейший Вартак… — повернулся он к Волосатому.

Старуха тут же замахала руками и замычала что-то про то, что четырех золотых было бы даже слишком много.

— Говори, — Волосатый хлопнул ладонью по столу.

— Кольцо, — заявила старуха, протолкнув в себя очередной кусок пирога и потянулась за чаркой, которую Якоб быстро отодвинул.

— Что за кольцо?

— Кольцо бастарда, — старуха по-детски капризно сморщила губы. — Она было у Мерисет, но все знали, что это кольцо Виолики. Хорошее кольцо, золотое, герб, а вокруг него красные камушки. Пока Виолика жива была, Мерисет кольцо не надевала, а потом решила покрасоваться.

— Почему оно было у Мерисет? — спросил Якоб.

— Так… Виолика за долг отдала Бику. И не выкупила, — старуха икнула. — Дорожила она колечком, точно знаю. Красивое, дорогое, золотое. Любовнице за бастарда и медное сошло бы, а тут — золотое, такое и леди на пальчик надеть можно.

— Леди такое не носят, — усмехнулся Якоб. — Это точно было кольцо бастарда?

— Точно! Что я, первый год на свете живу, никогда колец таких не видала? — оскорбилась старуха. — Меня когда-то тоже любил лорд, так он своим полюбовницам серебряные кольца связками заказывал! Двадцать бастардов после себя оставил, и ни одного законного наследника, вот так!

Якоб усмехнулся:

— Так что за лорд? Чье кольцо было у Виолики?

— Откуда мне имя знать! — старуха допила чарку до дна и потянулась за бутылью, но Якоб завладел посудиной раньше.

— А как же нам без имени? — он доверху наполнил кубок Волосатого, так что тот благосклонно внимал беседе.

— Я же говорю — кольцо! — рассердилась нищенка, — на кольце герб! Вот и узнаешь имя! Налей еще!

Якоб плеснул чуть-чуть на донышко.

— А почему Виолика, получив такое кольцо, ушла с ребенком? Не знаешь?

— Как же не знаю! — старуха настойчиво протягивала чарку, — ушла потому, что ее леди прогнала! Лорд уехал, а леди Виолику и прогнала из замка, как раз перед родами, велела исчезнуть и не появляться! Пригрозила бедняжечке… — нищенка икнула и всхлипнула. — Сама леди только одного сына и родила лорду, не хотела, чтобы он незаконных детей к себе приближал!

Якоб вздохнул и плеснул старухе еще капельку вина.

— А что хоть было на гербе? Ты же видела кольцо, почтенная?

Та заморгала и развела руками.

— Видела, много раз видела! Не помню. Помню — камушки красные.

— Понятно, — опять вздохнул Якоб. — Мерисет умерла, но и задолго до смерти у неё уже не было этого кольца. Так что, ты не сказала ничего важного, почтенная. Вот тебе на доброе здоровье, — он выудил из кармана и высыпал на стол горсть медяков, встал и сдержанно поклонился Волосатому.

— И тебе доброго здоровья, почтенный Вартак.

Волосатый Вартак, к некоторому удивлению Эдина, тоже вылез из-за стола и отвесил им ответный поклон, который был куда ниже и учтивей.

— И вам здоровья, а еще мое почтение его светлости, добрые господа. Мы завсегда преданы ему душой и телом, и ежели чего — обращайтесь без промедления!

Выразив таким образом почтение его светлости, то есть, как сразу понял Эдин — Графу, Волосатый опять втиснулся за стол и невозмутимо продолжил закусывать. Старуха — та никому ничего не выражала, она сидела, закрыв лицо руками, и икала вперемешку с протяжными пьяными всхлипами.

— Пойдем отсюда, — Якоб подтолкнул Эдина к выходу.

На улице было солнечно и морозно, воздух вливался в легкие, как живительный бальзам — дышать бы и дышать.

— Эх и растяпа ты, — сказал Якоб. — Заслужил взбучку, между нами говоря. Нашел с кем уши развешивать. Ладно, надеюсь, понял. Пошли, угощу все же тебя булками.

В другом трактире, поменьше и поуютней, они расположились за столом у окна, Якоб велел расторопной служанке принести горячего медового сбитня и сдобы. Пока ждали, он вытащил из кармана и бросил Эдину маленький бархатный мешочек, и сразу вспомнилось, как всплыло — ожерелье из цветов виолики. Для Аллиель.

— Для кого прикупил красоту такую?

Эдин не ответил, и Якоб улыбнулся.

— Они тебя обобрали, но мне потом вернули.

— А как ты… с ними, откуда?.. — не слишком вразумительно спросил Эдин.

Якоб, конечно, понял и объяснил:

— Видел я, как ты с нищенкой объяснялся, как двое тебя схватили. Вовремя подоспел, чтобы тебя отбить, но один разбойник убежал, а ты был без памяти. Я тебя занес в трактир, а парня — за шкирку и к Вартаку. Вот и разобрались, и старуху твою как из под земли откуда-то выдернули, она проболталась, что ты ожерелье купил. Добыли и ожерелье. Сам бы я и не подумал, что ты что-то у ювелиров покупал. А остальное знаешь.