С тех пор, где и как хранить награбленное, стало ее заботой.

Она знала, почему Виктор не женится. И сама отказала многим ухажерам. Наверное, их считали странными – брата и сестру, не желающих жить как все. Они никого не приглашали в дом. Даже к Лиле Зося всегда ездила сама. Учеба в педагогическом институте давалась подругам легко, но Лиля уже с первого курса встречалась с будущим своим мужем Марком Лейбсоном, интерном первой городской клинической больницы Пирогова. Марк, потомственный врач в нескольких поколениях, должен был занять место на кафедре отца, но неожиданно для всех заявил, что едет в сельскую глубинку лечить простых крестьян. Лиля, любившая его преданно, дала согласие ехать за ним.

В те дни вся страна погрузилась в траур – умер Сталин. Но за столом в их большой коммунальной квартире собрались те, кто об этом событии не вымолвил ни слова. Путем сложного обмена объединившее их жилище было разделено – Хмелевские переезжали в соседний дом в отдельную двушку, Чаре Давидовне с мужем выменяли квартиру ближе к центру, а Лиля и Марк Лейбсоны готовились к отъезду в Куйбышевскую область в село Дарьевка.

Спустя два года у Виктора родился сын. Он привез его в своей машине, положил спящего малыша перед Зосей и произнес: «Будем воспитывать вместе». Женщину, родившую мальчика, Зося никогда не видела, на расспросы Виктор не отвечал. Он просто показал ей свидетельство о рождении Казимира Викторовича Хмелевского, выданное сельсоветом деревушки в Тверской области. В графе «Мать» стояло имя Зоси, в графе «Отец» – прочерк. Для соседей и просто любопытствующих Казимир был усыновленным Зосей ребенком-сиротой.

Она до одури любила своего племянника. Однажды даже заикнулась о том, чтобы Виктор бросил воровское дело – стала бояться, что рано или поздно он, хотя и считавшийся среди своих фартовым, сядет. Брат только качал головой. Казимиру исполнилось пять, когда Виктор, наконец, объявил ей, что ограбление, которое он готовил два года, будет последним. «Все, что принесу, отвезешь Лейбсонам в Дарьевку. Поедешь с Казимиром, я купил вам билеты на поезд. С Марком я договорился» – «А Лиля? Как я ей объясню, откуда это добро?» – Зося вдруг испугалась разговора с подругой. «Лиле скажешь, что я наказал Савушкина. Она поймет», – успокаивающе улыбнулся он ей. Зося тоже все поняла, вспомнив разом исповедь Макарского. Значит, Виктор задумал это дело уже давно…

Зося Адамовна выглянула в открытое настежь окно. По дорожке к зданию шла незнакомая женщина, держа возле уха мобильный телефон. Почему-то опять тревожно заныло сердце. Вдруг женщина остановилась, направила на нее камеру телефона, и Зося Адамовна догадалась, что та сделала снимок. Она уже хотела окликнуть ее, но женщина, развернувшись, быстро направилась к выходу из парка пансионата. Зося Адамовна опять вспомнила внука, почему-то связав эту мысль с той странной женщиной за окном, и не понимая причину этой связи. Отбросив последние сомнения, набрала Сашин номер. Ей необходимо стало услышать его голос именно сейчас. Внук тут же ответил. Коротко сообщив, что он за границей, но скоро вернется, отключился.

Как ни странно, разговор ее не успокоил.

…Завербовавшись в иностранный легион, Саша уехал из Польши почти на семь лет, вернулся только год назад. Пансионат в течение своего отсутствия оплачивал вовремя и по возможности звонил. Казимир, навещавший Зосю Адамовну довольно часто, не оставлял надежды, что она все же согласится жить в его имении, приводя аргумент, который должен был сразить ее наповал – деньги, на которые он его приобрел, унаследовал от отца и от нее, якобы умершей. Но Зося Адамовна возражала, что как раз этого никто и не должен знать. Была еще причина, по которой она не хотела, да уже и не имело никакого смысла покидать пансионат. Зося Адамовна, как и некогда ее бабушка, точно знала, что ее жизненный путь завершится совсем скоро. Единственное ее желание – быть уверенной, что с Сашей не случится беды. Однажды, еще при рождении внука, давшая себе клятву не гадать на его судьбу, Зося Адамовна не выдержала. Карты, завернутые в красный шелковый платок, были спрятаны во внутреннем кармашке старого бархатного ридикюля. Она долго, по одной, «грела» их в ладонях, возвращая из памяти ощущение их живого тепла, и только после этого разложила. Вышла – беда. Сердце, и так не молчавшее до сих пор, беспокойно отозвалось сильной болью. Она ничем не могла ему помочь, не оставалось времени. Она не могла предупредить самого Сашу, так как не знала, с какой стороны ждать ему эту беду. Зося Адамовна «прочла» весь карточный расклад. Много потерь и большая любовь были рядом с ее дорогим внуком. У него никогда не будет детей, потому что он никогда не будет рядом с любимой женщиной. И ее Сашенька сам выбрал этот путь.

Зося Адамовна присела на кровать. Мысли путались. То вспоминая прошлое, то продолжая мысленный диалог с внуком, она чувствовала, как уходят силы. Наконец, не выдержав напряжения от неосознанного беспокойства, решила выпить снотворное, чтобы немного отдохнуть.

Зося Адамовна довольно быстро погрузилась в сон. Она не слышала, как вошла горничная, убиравшая комнату, взяла со столика ее телефон, открыла список вызовов и скопировала оттуда номер. Смахнув пыль с полок, девушка протерла подоконник, при этом помахав рукой кому-то за окном.

По ту сторону ажурных кованых ворот рядом с автомобилем стояла та женщина, которую совсем недавно Зося Адамовна наблюдала на парковой дорожке. Она терпеливо ждала девушку, уверенная в том, что та выполнит ее так щедро оплаченное поручение.

Нужно было все осмыслить, и ей вдруг стало мешать присутствие Константина. Наверное, потому, решила Вера Михайловна, что рядом с ним о трезвости ума не могло быть и речи. Она видела, как он растерян. И сразу определила – беспокойство о ней сделало его слабым. Так было всегда, но обычно Костя быстро «собирался» и приступал к действиям. В этот раз он молчал, ожидая, видимо, что она заговорит первой.

– Костя, мне нужно подумать…

– Вера, ты не можешь сейчас решать все одна… – в его голосе она уловила просящие нотки.

– Нет, Костя, что ты! Я пытаюсь просто расставить все навалившиеся проблемы по очереди. А потом уже решать. Но чем я могу помочь в поисках Кати? Только поохать. И этого-то я не умею! А с Сарой? Я здесь, она в клинике. Завтра я вылетаю к ней, перевезу ее в Германию, а там вновь ожидание. Получается, все в моей жизни зависит не от меня!

– Это не твоя жизнь, Вера! Кати и Сары.

– Они и есть моя жизнь. И мальчишки, – добавила она, прислушиваясь: из коридора доносились их голоса.

– Что там такое? – Лыков привстал со стула.

– Сиди, я сама посмотрю.

Она уже давно ожидала чего-то подобного. Вот такой разборки, когда все сами: и судьи, и исполнители приговора.

Тимур стоял спиной к двери, сжав кулаки. Он смотрел исподлобья на Ромку и Кирилла, загораживающих ему проход дальше в квартиру. У ног Тимура валялся пакет с продуктами.

– Отдавай все! Жлоб! – Ромка протянул руку, пытаясь схватить Тимура за полу куртки.