И, чем больше я наблюдал за жизнью русов, тем больше убеждался, что в целом нашу задачу можно решить. И уж, если нам в прошлый раз удалось сколотить войско из полудиких антов, полян и дулебов, то с профессиональными воинами русами и варягами мы тут горы свернём.

В отличие от киевщины в этих краях начало сентября, или по-здешнему ревуна-месяца, принесло сырые туманы и ночные холода. Я слегка пожалел, что, опасаясь вездесущих насекомых, отказался ночевать в казарме и даже, закутавшись в тёплый плащ, под утро начал стучать зубами. Точно такая же дробь доносилась из-под других плащей. Поднявшись в ранних сумерках, я подсел к костру, возле которого клевал носом Лунь, и подбросил дровишек. Через пять минут костёр облепила вся наша задубевшая команда. Слегка отогревшись, народ стал просыпаться.

Не успели мы размяться в парах, умыться в реке и поставить на огонь котелок с кулешом, как из утреннего тумана вынырнул лохматый парень с худощавым лицом и пушистой бородёнкой. Поддёрнув мокрый от росы подол рубахи, он поклонился:

– Подобру вам, варяги. Богов хвалящие зовут вас в святилище, – и он исчез в тумане.

Деваться некуда, надо идти. Закинув в организмы по краюшке хлеба, и запив его вчерашним сбитнем, мы облачились, накинули плащи и потопали вверх по дороге к кремнику. Приоткрытые на четверть ворота пропустили нас в крепость. Волхвы ждали возле святилища Перуна, а, увидев нас, Белобой махнул рукой, приглашая внутрь.

На этот раз говорил Лютобор:

– Добра и блага вам, варяги. Сегодня открылось нам, что вы истинно посланы небом спасти Русь. А то значит, что наша обяза вам помогать. Ведомо стало, что вы ждёте знака, либо вести какой. Дык знайте, в день белобогов, инда третьего дня в Русу двое придут. Те, кого вы взыскуете. И поспешайте, ибо явятся они не по воде.

Сообщение волхвов повергло нас в лёгкое смятение. Из святилища мы почти бегом добрались до пристани. На нашу удачу купец Барма уже завершил свои дела и готовился к отплытию. Удивив его ещё шестью серебрухами, я уговорил его перекинуть остатки товара с «подбитой» на две остальные лодьи, и на освободившейся на всех вёслах рвануть в Русу. Резонно рассудив, что всё равно плыть в ту сторону, а здешние воды более-менее безопасны, Барма деньги взял.

Сутки без отдыха и остановок мы добирались до Русы, и особенно устали, после того, как в конце пути пришлось свернуть в устье Полисти и идти на вёслах против течения. Ближе к вечеру второго дня мы приткнулись к городскому причалу. На мой взгляд, купец Барма с большим облегчением избавился от беспокойных пассажиров.

Разобравшись на пристани с немудрящим имуществом, мы потопали искать какой-никакой ночлег. От предчувствия соседства с разными насекомыми я передёрнул плечами, но перспектива ночевать снаружи в объятьях сырого холодного тумана вызвала ещё большее омерзение.

Проблема решилась, когда я вспомнил, что в Антании имелся обычай гостевания в общинном доме. Как выяснилось, в Русе тоже часть пустующих казарм отдавали под жильё разным путешественникам, погорельцам и проезжим воинам. Но при этом заразных больных, юродивых, скоморохов и побирушек дружинники сразу гнали взашей. Свежее сено в тюфяках и окуривание горькой полынью и пижмой избавило нас от кусачих соседей и позволило, наконец, нормально выспаться.

На другой день мы собрались встречать загадочных пешеходов. Оставив Хакаса, Луня и Кубу в казарме с вещами, мы разделились, поскольку к городу вели три дороги: вверх и вниз по реке, а третья с востока. На север пошли Ставр и Стерх, на юг – Ромео и Ополь, а я с Хоттабычем – на восток.

Дорога виляла между низким холмом и дубравой, за которой начинались болотистые низины, перемежающиеся с березняком и ельником. Мы расположились среди старых дубов, и, как молодой, я полез на растущее у дороги высокое дерево, оставив Хоттабыча внизу на стрёме.

Сидя на толстой ветке, я благодушно оглядывал окрестности и дорогу на полторы версты. Ясный погожий день навевал приятные мысли. Поёрзав, я, полулёжа, устроился на развилке ветвей, слушал гомон готовящихся к зиме птиц и общался с Филом:

«Привет, старый друг». Перед глазами появилось рыжая физиономия зеленоглазого мальчишки. «Хамишь, старичок, это тебе уже ого-го третий десяток, а мне всего то четырнадцать миллиардов земных лет». «Действительно, мальчишка. Так, так. Я то считал, что Деми на вид двенадцать годков, а оказывается все четырнадцать. Молодо выглядит, хорошо сохранился. Я, собственно, вот о чём: если ты принцип, тоесть некое эфемерное понятие, то почему твоя мощь запредельна. Зачем принципу сила? И как с такими энергиями может манипулировать то, что не имеет сущности?». «Отвечу встречным вопросом: в своей реальности вы живёте по законам?». «Конечно, иначе жизнь людей превращается в скотство». «И довольны ли вы своей жизнью?». «К сожалению, плохо живём, конфликт сидит на конфликте и проблемами погоняет». «Это всё потому, что ваши принципы бессильны, они по сути ничто, умозрительные иллюзии, бесполезные заявления и намерения». «Ты хочешь сказать, что миром правит сила?». «Не так. Процветающим миром должна править правильно организованная, подкреплённая безусловным законом и разумом сила, что, по сути, и есть вселенские принципы». «Убедил. Но, как сказал Деми, твоя мощь может уничтожить всё, даже основы материи». «Правильно, а как иначе удержать вселенную в рамках справедливого развития, если вовремя не уничтожать пороки на всех уровнях сверху донизу». «Спасибо, Фил. Теперь многое становится понятным, но, кажется, мне пора заняться своим делом».

Вдали на дороге из-за холма показались две пешие фигурки в длинных чёрных одеждах, ведущие в поводу лошадь. Есть контакт. Я крикнул Хоттабычу и начал спускаться.

Я встряхнул и накинул на плечи плащ, поправил круглую шапку-скуфью с бобровой опушкой, вышел из рощи в сотне метров от приближающихся людей и встал посредине дороги.

По мере приближения незнакомцев удалось их более-менее рассмотреть. Высокий крепкий мужчина имел изрядный рост сантиметров на десять выше меня, под два метра. Другой человек чуть ниже меня ростом имел более хрупкое телосложение. Очевидно мне навстречу шли ярл Скули и княжна Ингегерд.

Увидев неподвижно стоящего посреди дороги человека, путники начали замедляться и остановились. Мужчина передал повод лошади девушке, а сам вышел вперёд. Нас разделяли пять шагов и напряжённое недовольство ярла. Мы с минуту стояли и в упор смотрели друг на друга.

– Во здраво тебе, ярл Скули и тебе, госпожа Ингегерд, – начал я первым с обычного приветствия, чтобы посмотреть на реакцию.

– Кто ты такой, варяг, и откуда нас знаешь? – Скули сделал ещё шаг и напряг правую руку под