Не говоря больше ни слова, она стала собирать мусор: тут и там валялись грязные салфетки и бумажки от мороженого. Матс с Миккелем стояли молча.

– На один евро больше! Спорим, никто не даст? – сказала она вполоборота. – Я скоро пойду в школу!

«Всё это я и так давно знаю, – подумал Миккель. – Надо будет ещё раз спросить у папы. Она, конечно, права. Как можно продать деньги – и заработать? Правда, фигня какая-то».

– Лучше пусть твоя мама тоже купит кафе, – сказала Диляра, бросая мусор в большой чёрный мешок. – Слышишь? Вот где люди деньги платят. Много-много. Увидишь! – И она отправилась за мусором по второму кругу.

– Дети! – позвала бабушка. – Пора идти! Пока, Айлин, мы пошли, – она прибавила ещё несколько непонятных слов и зашагала к лодке.

На обратном пути Марта думала про Энеса с его прикладной информатикой. Бывают же люди, которые уже в таком возрасте знают, чего хотят. Но рыбак было бы круче. Больше романтики.

«Только мне-то зачем нужна его романтика? – рассердилась она. – По идее, мне всё равно. Я его вообще не знаю».

– А когда мы опять поплывём на Штурманский остров, ба? – спросила она.

Лодок в бухте прибавилось, движение было плотным, но бабушка уверенно и ловко вела лодочку поперёк фарватера.

– Через неделю максимум! – ответила она. – Но надо будет ещё варенья наварить! То, что осталось – это для Ханнеса, отвезём завтра.

Неделю ждать – так долго, подумала Марта.

– Они продают за тебя всё варенье, да, тётя ба? – спросил Матс. – Хорошие люди!

Бабушка засмеялась.

– Да, хорошие люди, – повторила она. – Полундра, почти приплыли! До причала поведёт Марта, берись-ка за руль. – И пока Марта недоверчиво глядела на бабушку, та уже подвинулась на корме, уступив ей место.

Вести лодку ей было, конечно, жутковато, зато потрясающе, и оказалось в целом намного легче, чем Марта думала. Даже проще, чем в Гамбурге на детских парусных курсах на Альстере, где она была два года назад. Чуть шевельнёшь румпелем в сторону – лодка сразу слушалась и меняла курс.

– Теперь помедленнее! – скомандовала бабушка. – Готовься причаливать!

Причалила она не самым мастерским образом, но с первого раза никто и не ожидал. Лодка врезалась в пристань с лёгким грохотом, но именно с лёгким, и бабушка тут же сиганула на мостки, будто была никакая не бабушка, и приняла трос.

– Молодец, Марта, – сказала она, в два счёта пришвартовав лодку. Из морских узлов Марта помнила только два: прямой и восьмёрку, остальные забыла. А эти два были, конечно, простые. Может, Энес ещё покажет ей остальные.

Матс уже вылез из лодки.

– Шрёди! – кричал он на бегу, несясь по мосткам, потом мимо цветочных джунглей к большому плоскому камню, на котором в первый день грелся на солнце кот. – Шрёдик! Папа вернулся!

А потом он испуганно заорал, отчаянно, во всю глотку.

– Может, не будем сразу так убиваться! – сказала бабушка, обнимая за плечи Матса, который стоял у камня и обливался слезами. На камне лежал Тигра и грелся на солнышке.

– Он пропал! – орал Матс сквозь слёзы. – Шрёдик! Мой Шрёдерсон!

– Найдётся твоя исландская собачка, не пропадёт! – говорила бабушка. – Где она была? Тут, на камне? Наверное, ты забыл её где-то ещё.

– Нет! – ревел Матс, молотя бабушку по животу кулаками и пиная в ногу. – Он потерялся! Дура, какашная бабушка!

– Так, с меня хватит! – сказала бабушка, отстранив от себя Матса и крепко держа его на вытянутой руке. Просто удивительно, какая она сильная. – Давай сейчас раз и навсегда договоримся с тобой, баловник! Здесь у меня не драться и не пинаться, ясно тебе? И я совершенно не виновата, что твоя собака пропала. Ты сам её где-то оставил, сейчас найдёшь, а потом подойдёшь ко мне и извинишься, понял?

– Не понял! – выкрикнул Матс. – Не извинишься!

Но драться он перестал, пинаться, кажется, тоже.

– Он так сказал потому, что ты не захотела вернуться, – тихо сказала Марта. Она вынула из лодки два пустых ящика. – Теперь он думает, что Шрёдерсон пропал из-за тебя.

Бабушка отпустила руку Матса.

– Пойди посмотри, где ещё ты мог его оставить! – сказала она. – А брат и сестра тебе, глядишь, помогут искать, если повезёт.

Марта с Миккелем помогали изо всех сил, но даже втроём, облазив весь двор и сад, они не смогли найти Шрёдерсона. Его нигде не было: ни на участке, ни в доме.

– Где ты видел его последний раз, Матси? – спросила Марта. За это время Матс совершенно успокоился.

– Сама знаешь где! – сердито ответил он, вытирая под носом тыльной стороной ладони. Но хоть плакать перестал. – На камне!

– Но ведь этого не может быть… – осторожно возразила Марта. – Его же сейчас там нет. Как он мог убежать – у него что, отросли живые ножки?

Обычно Матс хохотал, когда слышал такие штуки. Но не сейчас. Марта ещё раз посмотрела на камень – и вдруг кое-что заподозрила. Тигра! А что, если это Тигра утащил Шрёдерсона, потому что сам хотел полежать на камне? Но куда?

– А может, ты уронил его в воду? – спросил Миккель. – Понимаешь, Матс? Когда мы садились в лодку. Такое бывает. Ты его уронил, а там уже мостки кончились, и он у тебя плюхнулся в воду.

– Не-е-ет! – заорал Матс, и Марта тоже не поверила, что так могло быть. Они бы заметили! Она не могла вспомнить, как именно Матс забирался в лодку, но если бы у него под мышкой был Шрёдерсон и он бы уронил его в воду – она бы наверняка заметила!

А может, и нет. Ей нужно было взять ящик с банками, Миккель держал второй, и первое время в лодке у них была суматоха. Не исключено, что они просто не следили за Матсом.

– Сбегаю посмотрю! – сказала Марта.

Она сбросила шлёпанцы и понеслась к берегу. У мостков, где мелко, вода была тёплая, почти как в ванне. И совершенно прозрачная. Шрёдерсона нигде не было. Если заплыть на глубину, туда, где не было видно дна, пришлось бы нырять, чтобы найти пса. Только маловероятно, что она бы его там нашла. Это означало бы, что Матс уронил его уже после отплытия, когда Марта спокойно сидела в лодке с ящиком на коленях, и тогда она бы его точно заметила.

– Тут нету, – сообщила Марта, шлёпая на берег.

На берегу с несчастным видом стоял Матс.

– Ага, тут нету, – пробормотал он за ней. – Бедный, бедный Шрёдик.

– Матс, мы его найдём, обязательно! – сказала Марта и крепко обняла Матса. – Говорю же – не мог он сам убежать!