незатейливо перехватили горло. А вот женщинам повезло меньше. Разорванная одежда, характерные травмы на ногах и теле… Их перед смертью насиловали. Всех. Жестко и без всякой жалости.

— Суки, — только и выдавил я из себя глухо.

Лишь с удивлением отметил, что уже без всякого трепета смотрю на человеческие тела… Даже на те, чьи души покинули этот мир ой как не просто.

Хотя от желания рассадить ублюдков, попытавшихся снять скальпы как минимум с двух молоденьких девушек, по кольям «привычка» меня не избавила.

«Стоп!», — одернул я сам себя.

— Могу я осмотреть тела? — обернулся я к Катору.

Тот ответил мне очень внимательным взглядом.

— Я даже не коснусь их, — пообещал негромко. — Но это важно. И для вас тоже!

Староста сверлил меня взглядом секунд тридцать, прежде чем слегка заторможенно кивнуть.

Я тут же склонился над телом женщины лет двадцати.

— Отвали, чужак! — тут же попытались одернуть меня.

— Иза, стой! — выбросил в сторону молодого еще парня Катор.

Но поздно. Его уже остановила. Суккуба. И сейчас дерзкий юноша замер с клинком у горла.

— Так, давайте все успокоимся! — потребовал я негромко.

— Не смей трогать Гиту, ублюдок! — зашипел тот.

Но двигаться благоразумно не стал.

— Никто не тронет ее, Гарон! — заверил староста внушительно. — Чужак лишь осмотрит ее.

— Нет! — заорал молодой, бросаясь вперед.

Суккуба пощадила его, просто сбив с ног.

— Никто не тронет ее!!! — продолжал надрываться молодой, пытаясь ползти по земле.

Однако крепкая хватка суккубы ему в том немного мешала. То есть, более чем полностью.

— Не тронет, — согласился я, поднимаясь на ноги. — Катор…

— Гарон, замолкни, ты позоришь отца своего! — потребовал старейшина.

Минуты через две молодой примолк. Еще через парочку суккуба рискнула разжать хватку.

Правда, староста, молодец, не стал рисковать.

— Уведите его! — приказал он двум крепким мужикам, подоспевшим к месту происшествия.

— Нам лучше бы уйти, — негромко буркнул бородатый крепыш. — Поторопись.

А то я не заметил, как вокруг нас стали собираться люди. До предложения поднять чужаков на вилы еще далеко, но и глаза местным пока мозолить лучше не стоит.

— Я закончил, — негромко ответил я.

Действительно лучше вернуться обратно. Тем более, я уже увидел все что хотел.

И это мне очень сильно не понравилось.

* * *

— Через мой труп! — решительно рявкнул Олегыч.

И ведь даже не выслушал меня, стервец этакий! Сразу в отказ и оппозицию ушел.

— Константин Олегович, — в который раз выдохнул я печально. — А вы тут вообще кто?

Глаза старика налились кровью. Очень ему хотелось объяснить мне что он тут за дед Пихто. Но промолчал, молодец.

Полномочия представителя Конторы были здорово ограничены. По сути, он всего лишь наблюдатель. И возможный «предохранитель», если меня с нарезки сорвет. Так что жизни он меня имеет право учить разве что до смерти. Но никак не имеет права вмешиваться в оперативное управление группой. К сожалению, ему об этом напоминать приходится все чаще и чаще.

— Умные все стали, да? — теперь уже и его очередь выдыхать настала.

Он ведь еще помнил те дни, когда «курировал» меня еще практически с «зеленых сопель». Вот и сложно старику меня в серьез воспринимать. Ну это ничего. Понадобится — заставлю. Не смогу — потребую замены представителя Конторы.

Хорошо хоть у него хватило ума не устраивать сцену при местных, а дотерпеть до «нашей» территории, где «глушилки» магические стоят и еще много чего интересного.

А на нас пялились. В основном, мой ближний круг. Да и Кодариукас вон неподалеку делает вид, что ему совсем-совсем до сцены дела нет. Бар-рдач опять же замер и со всем вниманием смотрит в какие-то листы бумаги. И у каждого из них всю оставшуюся дорогу будет один и тот же вопрос: «А можно ли вести с ним дела?». И да, с теми, кто позволяет себя так продавливать их не ведут. Принципиально. Просто потому что.

— Отойдем… Константин, чтоб тебя, Олегович?

Вот мне еще с дисциплиной в отряде проблем не хватало. Основа любой нормальной военной структуры — команда сначала исполняется и лишь затем, если ты с приказом не согласен, по команде подается рапорт. А вовсе не вот это вот «Только через мой труп!».

Представитель Конторы не спорил. Кажется, уже понял, что дал маху. Очень серьезно. Но его понимание вовсе не избавило старика от «лекции» в моем исполнении.

Первые минуты три я ясным русским языком излагал свое отношение к подобным закидонам. Цензурных слов в моем монологе было мало. Конторский перебивать меня не стал. Лишь когда у меня действительно полегчало на душе, я перешел к сути.

— Значит так, Константин Олегович, — вполне серьезно обозначил свою позицию я. — Это твой последний подобный залет. После следующего тебя в нашей команде не будет. И не дай бог тебе допустить что-нибудь такое на выходе — остаток пути проведешь в кузове «мога». «Ласточкой» закую и поедешь. Понял?

Представитель Конторы выслушал мою тираду спокойно. Кажется, все-таки включил мозг слегка. А то после «омоложения» его тела — стало спеца частенько заносить. И про неудобное путешествие я не шутил ни разу. Еще раз такое будет — именно так и будет добираться до следующей точки, где есть наша резидентура. А после я спокойно сдам его нашим и поеду дальше.

— Если у тебя есть какое-то уточнение по поводу моих действий, то будь добр спросить так, чтобы у остальных не возникало дерьмовых сомнений, что ты оспариваешь мое решение. Ясно?

Олегыч бесстрастно кивнул, прекрасно понимая, что и сам он бы поступил так же на моем месте. Ведь может когда хочет. Так что ж он заранее не думает-то, а⁈

Присмотревшись к превратившемуся в неприятную восковую маску лицу старика я только головой покачал. Хрен его знает, о чем он сейчас задумался. Будем надеяться, что что-то понял. И это что-то близко к тому, что я старался до него донести.

— Теперь к делу. — вздохнул негромко. — Что ты хочешь мне сказать?

Олегыч не задумался ни на миг. Выдал сразу же все свои «претензии»:

— Я считаю выбранный тобой маршрут нецелесообразным.

— Вот можешь же когда хочешь, — усмехнулся я. — И звучит гораздо лучше, чем «Что ты там о себе возомнил, Робин Гуд хренов?», верно?

Представитель Конторы и ухом не повел.

— Я считаю выбранный тобой маршрут нецелесообразным. — Повторил он.

Ну вот, обиделся. Ну что за детский сад, а? Ведь понимает прекрасно, что прав я на все сто сорок восемь процентов… Так нет же.

Старик всегда переходил на строгую уставщину, едва ему напоминали о дисциплине.

— Причины? — спокойно поинтересовался я.

— Возможное боестолкновение на маршруте, — ровно отреагировал тот, глядя куда-то за пое правое плечо.

Ну-ну! Гордость, блин, взыграла. Надо его Мире отдать. На перевоспитание. Чтобы потом еще пару десятилетий с содроганием вспоминал ее как старший командный состав «Мести Ши».

И да, не возможное, а обязательное.

— Я не считаю, что ради местных стоит… Играть в героя. — таки не удержался он. — Это дело местных властей и демонов.

Выслушал внимательно. Даже покивал задумчиво. Вроде как и согласно.

— Демонам все равно, — возразил я ровно. — Они контролируют Литу, а не подъезные путь к ней.

Олегыч пожал плечами. Мол, тогда это головная боль императора, местной знати и старосты, но никак не моя.

Ну-ну…

— Напомню, что именно нам нужны чистые подъезды к вратам в Доминионы.

Ответный взгляд сказал мне о многом.

— Роман, — терпеливо начал мой собеседник с великим тщанием подбирая слова. — Ты понимаешь, что даже толпа местного мужичья не опасна нашему конвою.

— Нашему — да, — согласился я. — А небольшой курьерской машине, например?

Тут уж Олегыч действительно задумался. Связь — наше все. А с учетом того, что курьера нужно будет отправлять сюда обязательно, чтобы оповестить Владыку о времени и месте встречи.

— И все равно… — пожал плечами тот.

— Вот как? — негромко поинтересовался я. — Так сходи и посмотри на тела растерзанных местных.

Ох и гримасу же мне выдал Олегыч в ответ на это.

— Мало тебя по моргам в учебке таскали, — констатировал он. — Поправим.

Я только головой на такое предположение покачал. Кажется, нас тут совсем не уважают, раз решили, что я настолько размяк, чтобы кидаться на защиту каждого пострадавшего.

Нет, «если можешь — помоги», конечно, и все такое прочее. Вот только я не стал бы рисковать жизнями людей, если бы не одно «но».

— Константин Олегович,