Кажется, что все вокруг качается, кроме Эльзы. С печки падает лоскутное одеяло, табуретка подпрыгивает и переворачивается на бок, пол перед печкой принимаются лизать языки пламени, и только девчонка спокойна и невозмутима. Ее как будто прилепили сюда из другой картинки, другого фильма, и землетрясение вокруг ее совершенно не касается. Елки-палки, неужели это все она? Я же разрешила ей играться только с дверью! Да и я тоже молодец – нашла кому палец в рот положить.

– Я просила по-хорошему, – говорит она ровным тоном, словно сообщает прогноз погоды.

– Эльза, какого черта? Что ты творишь? – перекрикиваю я грохот.

Она щелкает пальцами и исчезает. Я уже не первый год бываю в Меркабуре, но никак не могу привыкнуть к таким вот исчезновениям. Слишком реальным здесь все выглядит, в этом мире. Каждый раз впадаю на некоторое время в ступор, пока не соображу, что это нормально, и я не сошла с ума.

– Пална, давай сваливать, – кричит мне Илья.

Он снова достает из кармана коммуникатор, нажимает кнопку с ножницами, держит ее некоторое время и вскоре исчезает вслед за девчонкой. Без цифр и кнопок он в Меркабуре не способен ни на что, как художник без красок или карандаша. Я тоже пытаюсь вернуться – закрываю глаза и жду привычного легкого головокружения. Через некоторое время наступает тишина. Снова открываю глаза и ничего не понимаю – передо мной по-прежнему мое Простоквашино, только пол перестал качаться под ногами, и все опять стоит на своих местах: дверца печи закрыта, за ней уютно потрескивает огонь, чайник по-прежнему на столе, посуда в целости и сохранности – на полках.

И тогда я совершаю самое нелепое действие, какое только можно себе представить, – распахиваю дверь и выбегаю наружу, под дождь. Мечусь по дорожкам небольшого садика, рубашка намокает и прилипает к телу, холод пробирается внутрь, босые ноги скользят по грязи. Руки дрожат, в голове – ни одной мысли. Я дергаю дверцу калитки, но она не открывается. Как в компьютерной игре, здесь нельзя выбежать за пределы прорисованного пространства.

Как это называется – меркабуроклаустрофобия?

Неужели меня больше нет в реальном мире?

Я никогда не задумывалась, как я это делаю – выхожу из Меркабура. Просто закрываю глаза – и готово, даже не успеваю сформулировать намерение. Пробую еще раз, но ничего не выходит. Черт, я что, застряла здесь?! Неужели мы торчали тут слишком долго? Быть такого не может, я бы почувствовала. И потом, ладно Эльза, но Илья ведь тоже вернулся! У меня противно сосет под ложечкой, когда я напоминаю себе, что благодаря Илье двое замечательных людей однажды едва не остались навсегда в Меркабуре. Что, если они с Эльзой сговорились? Бред, быть этого не может. Илья прекрасно знает, что после такого он никогда не сдаст экзамен Магрину.

Дождь прекратился, а небо приобрело странный оттенок. Высота, спрятанная за неплотными низкими облаками, стала насыщенно синего цвета. Вот только не разобрать, то ли это голубое дневное небо, то ли густые ярко-фиолетовые тучи.

Надо успокоиться. Я глубоко дышу и медленно считаю цветы на клумбе. На девятом цветке слышу, как наверху что-то скрипит, словно открывается ржавая дверца. До меня не сразу доходит, что источник звука – флюгер на крыше моего домика. Никогда его раньше тут не видела. Откуда он взялся? Тоже Эльзины штучки? Стрелка флюгера указывает налево. Вместо «оперения» на хвосте у нее раскрытые ножницы, а посередине красуется кораблик с надутыми парусами. На гордо поднятом флажке вырезана буква «М». Чуть покачиваясь из стороны в сторону, флюгер издает протяжный скрип.

Моя рубашка уже высохла – есть в меркабурских мирах свои преимущества. Я иду в том направлении, куда указывает флюгер. Там, где раньше была ограда садика, где виднелось поле и лес вдали, теперь стоит плотная зеленая стена из высоких, ровно подстриженных кустов, посреди которых открывается проход. Несколько шагов – и я оказываюсь за пределами садика. Босыми ногами приятно ступать по мягкой и теплой, чуть влажной траве, пахнущей летним утром. Спустя десяток метров зеленый коридор разделяется на два, потом еще на два, потом я утыкаюсь в перекресток из трех направлений. Вокруг меня бесконечный лабиринт, колючие стены из кустарника, сквозь которые не пролезть и по которым нельзя вскарабкаться наверх. Я пытаюсь вернуться назад по своим следам, но примятая трава слишком быстро распрямляется, возвращаясь к своей заданной форме – идеального газона. Я пришла из левого коридора или из правого? Можно бродить здесь часами, не находя выхода и не оставляя следов. Что за глупые шуточки?

Не хочу играть в чужую игру. Наверняка это все Эльзины штучки, а я не хочу играть по ее правилам. Я ложусь в траву, смотрю в небо и пытаюсь разгадать секрет синего оттенка. Небо заключено в прямоугольник из зеленых стен. Синее – в зеленой рамке. Я думаю о том, что все это – ненастоящее. Нелепая фантазия, игра чьего-то ума. Мне вспоминается картинка из детского журнала: нарисованный лабиринт, в центре которого желтый сырный кружок, а где-то с краю сидит мышка. В детстве я много раз видела такие картинки и карандашом рисовала дорожку от мышки к сыру. Не знаю, что за приз меня ждет, если выберусь отсюда, но надеюсь, что это – возвращение в реальный мир. Я не готова к тому, чтобы жить в Меркабуре. Жаль, нет никого, кто мог бы взять карандаш и нарисовать для меня дорожку.

Елки-палки, но я ведь скрапбукер! И нахожусь внутри собственной визитки! Фонарик все еще у меня в кармане, и в этом мире у него никогда не закончатся батарейки. Я поспешно встаю и достаю фонарик. Луч света скользит по кустам. Сначала представляю себе, как он прорезает в зеленой стене проход, будто лазер в фантастическом фильме. Потом воображаю, что кусты растворяются в пространстве, словно кто-то выключил проектор, который транслировал изображение. Потом мысленно рисую картинку: листья стремительно опадают, и сквозь голые ветки я вижу правильную дорогу.

С кустами ровным счетом ничего не происходит.

Я подставляю под луч света раскрытую ладонь и пытаюсь поймать знакомое ощущение: то, что испытываю в реале, когда делаю открытку. Представляю, что свет фонарика преломляется через ладонь, как луч солнца сквозь цветное стекло, но вижу только ровное круглое пятно на своей руке. Фонарик высвечивает переплетение линий на ладони и синеватые прожилки вен. В сердцах я зашвыриваю его далеко в траву. С тихим щелчком луч гаснет.

Почему поток меня не слушается?

Тоже проделки той Твари? Нет, я бы заметила. Я – скрапбукер исключительной чувствительности, в этом и моя награда, и мое наказание. Лучше всего я умею воспринимать поток, различать его оттенки, ловить его лучи, угадывать его тайные желания.

К волосам легонько прикасается ветер, будто кто-то большой и невидимый тихо-тихо дышит мне в затылок. Никто, кроме меня, не смог бы заметить это безмолвное, едва уловимое движение воздуха. Лучше всего я умею…

Я бросаюсь вперед, к ближайшему перекрестку. Делаю шаг в один коридор – теплый ветер продолжает дуть мне в спину. Двигаюсь назад, сворачиваю в другую сторону, верчусь и так и эдак, но вокруг царит полный штиль – ни малейшего дуновения. Тогда я возвращаюсь туда, где слышно знакомое дыхание, и устремляюсь за ветром.