Он хотел при встрече поиздеваться над ней, чтобы сделать стену между ними еще больше. У него было заготовлено несколько язвительных замечаний по поводу ее неопытности и наивности, а также смешной шляпы, что покрывала ее серебристые волосы. Но после того как он спустил ее с лошади и увидел в ее повлажневших глазах вспыхнувшие чувства, он отказался от своей затеи.

За своей нарочитой резкостью она была доброй и отзывчивой и не жила по твердому расчету. Ее спящая чувственность была им лишь слегка затронута, однако еще не пробудилась. В умелых руках эта колючка могла бы превратиться в нежную, любящую женщину. Единственное, что ей требуется, – это чтобы какой-нибудь мужчина нашел способ преодолеть окружающую ее сердце толстую стену упрямства и недоверия. «Но этим мужчиной буду не я», – поспешно напомнил себе Кейл.

Когда Кейл, наконец, поставил Мики на землю, она секунду стояла, приоткрыв рот и приходя в себя. Урок столь тесного знакомства с мужским телом надо было переварить.

Кейл рассмеялся, видя на ее лице изумление.

– Это нормальная реакция. Мы обсуждали это во время нашего первого урока, – пробормотал он. Однако в его голосе было слышно больше волнения, чем он этого хотел.

Нет, он же решил больше не связываться с этой ведьмой, которая не несет ничего, кроме беспокойства. Что с того, что он чувствует сейчас возбуждение? Это случилось бы с любым мужчиной при столь близком физическом прикосновении. Вполне естественный отклик тела, который ничего не значит.

– Вы способны повышать кровяное давление у мужчин, Ки. А также действовать кое на что в мужской анатомии. Это обычная реакция при близком контакте с привлекательной женщиной. – Достаточно ли непринужденно это прозвучало? Его реакция на ее близость была чересчур сильной, и он не хотел, чтобы Мики об этом знала.

Мики надменно подняла подбородок; это выражение лица Кейл уже видел много раз. Ее спина стала прямой и твердой, как столб.

– Я приехала не для того, чтобы обсуждать ваши не в меру активные органы. – Ее голос был на две октавы выше, чем обычно. – Я...

Кейл не мог справиться с искушением. Ее надутые розовые губы находились слишком близко от него. Не то чтобы он ими очень интересовался, но ему вдруг захотелось проверить свою реакцию, убедиться, что это было просто чисто физиологическое желание, и ничего больше. К тому же его влекла к себе ее природная женственность. Внезапно Кейл понял, что хочет потерять голову и дать себя охватить огню желания. Его руки обняли ее за талию и притянули к себе. Боже, какой же мягкой и соблазнительной она была! Поцеловать ее было как очутиться на небе, как плыть на кучевых облаках...

Мики замерла, полная решимости никак не отвечать на чувственные объятия. Но поцелуй этого ковбоя был столь нежен, что она не смогла побороть невольную реакцию своего тела. Его губы прошлись по ее губам, следуя всем их изгибам. Мики почувствовала себя так, словно погружается в мягкую утреннюю росистую траву, а теплое весеннее солнце нагревает своими золотистыми лучиками каждый дюйм ее тела.

Ее гибкие руки опустились на его плечи. Мики закрыла глаза, чтобы отгородиться от мира и целиком отдаться чувствам. Ее сердце прыгало в груди, словно акробат, а дыхание замерло. Кейл лишал ее сил – медленно, но уверенно. Она была подобна тряпичной кукле, которую держат чьи-то сильные руки. В ней стремительно нарастало желание, словно хрупкий бутон, распускающийся навстречу солнечному свету.

Мысли в ее голове начали путаться; ее поведением руководил инстинкт. Мики вернула поцелуй, используя тактику, которой научил ее Кейл, и изобретая на ходу свою собственную. Ей сейчас хотелось вернуть то удовольствие, которое она испытывала. Она неловко коснулась языком его губ – и он раздвинул губы, разрешая ее языку исследовать внутренность его рта, мягкую, столь не совпадающую с его суровым внешним обликом. Ее руки начали двигаться по его телу, словно сами по себе, а пальцы проникли в его черные волосы и прошлись по тугим мышцам его шеи. Ее грудь уперлась в жесткие мускулы его груди, и она почувствовала частое биение его сердца – столь же частое, как и ее собственное.

Когда его руки бережно прошлись по ее груди и спустились к бедрам, в теле Мики стал разгораться жар. В местах, о существовании которых она и не подозревала, началось непонятное томление. Она знала, что играет с огнем, но была не в состоянии оторваться от него, даже если бы от этого зависела жизнь. Кейл Броулин определенно был мастером обольщения. Он хорошо знал, как следует касаться женщины, как преодолеть ее защитные барьеры, как заставить ее желать тех интимных, запретных удовольствий, которые он мог ей предложить.

Кейл мог поклясться, что горит в пламени. Как он жалел в эту минуту, что их разделяет одежда! Боже правый, что это происходит с ним? Он же решил, что не хочет иметь никаких отношений с этой упрямой девкой, которая столь стремится стать мужчиной и вместе с тем является самим воплощением женственности!

Кейл оторвал губы от губ Мики и жадно вдохнул воздух. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, опасаясь, что не выдержит и его тело потребует наступать. Однако ему удалось восстановить контроль над собой. Внезапно он повернулся к Мики спиной и уставился на какую-то отдаленную точку невидящим взором. Он не решался заговорить, боясь, что его дрожащий голос выдаст волнение. Он молча боролся со своим желанием.

Кейл подумал, что если он испытывал трудности в борьбе с самим собой, то для его спутницы внутренняя борьба должна быть еще тяжелее. Она приехала, полная ненависти к нему, – хотя ей и было приятно вспоминать об ощущениях, которые пережила с ним. Но сейчас все уроки благопристойного поведения, что она получила за двадцать лет, словно испарились.

Кейл обратился лицом на запад, а Мики повернулась к востоку. Несколько напряженных минут они стояли друг к другу спиной, погруженные в воспоминания об удивительных ощущениях, которые оба пережили, дотрагиваясь друг до друга.

Наконец Кейл решил, что он достаточно овладел собой, чтобы говорить спокойно:

– Я бы сам пришел выплатить долг, но я не знаю, в каком лагере ты расположилась. Лагерей так много, что на розыски мне понадобилось бы потратить две недели. – Он тут же мысленно похвалил себя за то, что ему удалось произнести все таким деловым и непринужденным тоном... словно ничего не было.

– Мой лагерь – самый близкий к твоему. Мне понравилось, как ты целуешься... – Мики закрыла рот так резко, что чуть не прикусила язык. Боже! И зачем ей понадобилось делать такие унизительные признания? Они дают в руки ее смертельного врага оружие.

Наступила тишина – такая тягучая, что в нее можно было воткнуть ложку.

– Я предупреждал, что тебе не следует приезжать сюда, – ответил Кейл, с трудом стараясь сохранить спокойствие. – Я хотел бы заняться с тобой любовью, Ки...

Его слова словно влетели в ее уши вместе со слабым ветерком. Они сами по себе были лаской. Мики понимала, что самое лучшее, что она сейчас может сделать, – это подняться на лошадь и ускакать, но словно кто-то прибил ее ноги гвоздями к земле. Она мысленно прикрикнула на себя: «Надо идти!» Но ее тело требовало остаться.