Эхо отбивалось от стен и возвращалось прохладой, остужая влажную кожу. Сердце училось работать заново. Тони крепко держал ее… долго, наверное, она не знала. Ничего не знала и не хотела знать. В пересохшем горле першило, и она через силу облизала губы, когда пятки наконец ощутили твердую поверхность.

Ноги подогнулись, и Тони поймал ее.

– Господи, Джун… Ты меня оглушила. У меня никогда так… никогда еще не… – Он не закончил фразу, вместо этого спросил: – Ты на таблетках?

Она даже не поняла сути вопроса. Промямлила нечто невнятное в ответ, но и этого хватило, чтобы Тони насторожился.

– Я спросил: ты на таблетках? Да? Нет? – четко повторил он, и Джун смутилась, отвела взгляд, но он обнял ладонями ее горящее лицо и заставил смотреть в глаза. – Ты ведь… ты же с Чейзом…?

У Тони были расширены зрачки, глаза казались черными; он тяжело дышал. Ждал ответа.

– Мы не… в общем-то, мы с ним никогда и не встречались, – виновато призналась она спустя долгое мгновение.

Пожалуй, она и правда слишком много врала по жизни.

– Погоди, я не понял. Бэмби, ты ни с кем, то есть… Вау, – выдохнул он и уткнулся лбом в изгиб ее плеча.

Он едва не кончил от криков Джун, но из последних сил держался, потому что хотел кончить в нее. А тут такое открытие… Сердце грохотало, отдаваясь разрядами в пах, ребрам было тесно в грудной клетке, а в голове не укладывалось, как такое вообще возможно: Джун – девственница.

– Но ты же целовалась раньше? – не давало ему покоя.

– С тобой сейчас, – едва слышно сказала она. – И еще тогда, в мае, с Крисом.

– Ты шутишь? – спросил он с упреком, а внутри рассмеялся от эйфории.

Джун отрицательно покачала головой, и Тони ей поверил. Впервые, по-настоящему.

Ошалеть.

Он не знал, как на это реагировать. Невинность – это ведь не о ней. Джун просто не могла быть вот этой сумасшедшей девочкой, которая после оглушительного оргазма отводила взгляд, краснея.

Он медленно сжал ее плечи и отстранился, сделав шаг назад. От болезненной эрекции клетки мозга взрывались, но Тони поправил рубашку на плечах, застегнул первую пуговицу…

– Ты уходишь? – запаниковала Джун, и он усмехнулся.

– Нет, это ты уходишь, а я еще задержусь… подумаю о жизни.

– Почему? – Она растерянно взглянула на себя, полуобнаженную, такую сексуальную, что у него снова рот наполнился слюной.

Ну ее к черту.

Но старое заклинание не помогло, потому что он не знал эту Джун, которая стояла перед ним, судорожно поправляя одежду. Он дико хотел ее, и логика ломалась, отказываясь работать. Пришлось отвернуться, чтобы не следить за движениями тонких пальцев, страстных, оставивших жгучие царапины на его плечах.

Он испугался. То чувство, которое поднималось внутри, мало напоминало ненависть или презрение. Это было нечто всепоглощающее, как цунами: еще один вдох – и смоет на хер.

Ну ее к черту. К черту!

– Уйди, Джун! – рявкнул он. – Иди спать… Можешь жить здесь, сколько влезет. Делай, что хочешь, перекрась фасад в розовый. У нас с Мелани ничего не было и никогда не будет. Все. Ты выиграла. Довольна? Может, успокоишься наконец. А теперь иди… Убирайся отсюда!

Он задыхался, ему стало холодно. Если бы он не накричал на нее, то упал бы перед ней на колени и сказал, что он ее…

…и даже думать об этом было страшно до сердечного обморожения. Эта незнакомка перед ним – кто это? Он ее не знал. Единственное, что он понимал: он не испытывал к ней ненависти.

Он ее…

Руки тряслись, она не могла сдвинуться с места, и Тони первым не выдержал. Со злостью зачесал пальцами растрепанные волосы, отвернулся и направился к кушетке между стеллажами, исчезая в полумраке.

Она быстро заморгала, избавляясь от подступившись слез, а потом застыла от внезапного воспоминания.

Камера!

О боже, камера ведь включена.

Джун на подрагивающих ногах подошла к стене и… вздохнула с облегчением, потому что батарея села. Пришлось снять камеру со штатива и тихонько, на цыпочках выбраться из библиотеки.

То, что случилось, напоминало приступ безумия. От одной мысли снова суставы начало крутить, как в горячке. Джун остановилась посреди коридора и глубоко вдохнула, зажмурившись.

Тони отверг ее, но определенно точно хотел. Она в этом сейчас не сомневалась. А для начала и этого достаточно… Стоп. Для начала – чего?

Кто бы знал…

Джун вернулась к себе, поставила камеру на зарядку и легла спать рядом с Уитни, которая скрутилась котенком на самом краю. Она всегда так спала: едва не падая с кровати.

Как быть с тем, что миссис Паркер распускает слухи о Джун в местном обществе? Какого мнения о ней Крис? Что происходит с Мелани? Все эти вопросы утратили актуальность. В сознании осталось только одно: дыхание Тони и его шепот.

Я с ума от тебя схожу, Джун.

Она тоже сошла с ума. Потому что хотелось вернуться в библиотеку, к Тони, и сделать то, о чем он просил.

Хотелось опуститься перед ним на колени.

Она накрыла голову подушкой, но образ страстного сероглазого парня никуда не делся. Его голос звучал в мыслях. Аромат Рождества впитался в кожу.

Джун провела пальцами по щекам, по губам – саднившим, впервые искусанным не ею самой – и улыбнулась.

– Господи, мне нравится Тони Андерсон, – ошарашенно прошептала она, зная, что соврала: он ей не нравился. Она его…

Джун задержала дыхание, пресекая мысль, и медленно выдохнула.

Она его ненавидела-наоборот.

– Джун! Джун!

Настойчивый стук в дверь и громкий голос Генри вырвали из нездорового, туманного сна. Она спустила ноги с кровати и побрела к двери, но потом резко остановилась: на ней был вчерашний костюм. Быстро набросив халат, Джун открыла дверь.

– Что случилось, Генри?

– Фрэнк требует, чтобы ты к нему немедленно зашла.

Ясно. О миссис Паркер собирается говорить. Что ж…

– Хорошо, только переоденусь, – храбро кивнула она.

– В этом нет нужды. Фрэнк уезжает через полчаса в срочную командировку в Лондон, он очень просит, чтобы ты поторопилась.

– Ладно.

Уитни в комнате уже не было: настенные часы показывали 10:20. Придется позже позвонить, объяснить путаную правду об отношениях с Тони. Не хватало, чтобы вспыльчивая Уитни оклеветала его перед своими родителями. Она может.

Джун потуже затянула пояс халата и пригладила всклокоченную копну волос. Внутри снова возродилось ядовитое, отвратительное воспоминание: миссис Паркер нажаловалась Фрэнку вчера. Теперь всем на свете будет известно, кто такая Джун Эвери. Сбылось то, чего она так опасалась долгие годы. Придется уехать, чтобы не смотреть людям в глаза…