"Лицо" захлопывает дверцу и отъезжает вперед, а перед Евгенией распахивается дверца "вольво".

— Садитесь, благородная, поскольку нам по пути, я с вас много не возьму!

Виталий! Она сразу узнает его и садится, краем глаза отмечая возмущенное лицо кавказца. Наверное, он жалеет, что один. А то они бы показали этому нахальному русскому!

Мама не одобряет её национализма, а Евгению ничто на свете так не злит, как русская покорность, вроде: что поделаешь, они сильнее; что поделаешь, они богаче; что поделаешь, плетью обуха не перешибешь! Она уверена, здоровый национализм не вреден. И что плохо, чувствовать себя хозяином на собственной земле?

— Везет нам на встречи, — говорит она, потому что он улыбается и молчит — пауза как бы затягивается.

— Ищущий, да обрящет! — посмеивается он в ответ на её реплику.

— Но не искали же вы встречи со мной специально?

— Именно искал специально! Целую систему разработал. Конечно, можно было бы ждать у дома, но это слишком наглядно, потом, я не знал, как вы к этому отнесетесь? Для начала я решил пару дней поездить с учетом того, что вы работаете до шести. Потом проверил бы, не до пяти ли? Потом прошелся по скользящему графику… К счастью, мне повезло сразу.

— Но почему вы меня искали?

— Ну и вопрос!

— Хотите сказать, я вам понравилась?

— Что вы! Цель моих поисков совсем другая! Узнать, например, как вы относитесь к чеченскому вопросу?

Евгения смеется.

— Просто я подумала, что скажете об этом сами.

— Ах, так: ваши трехдюймовые глазки зажгли огонь…

— Нет, что-нибудь свое.

— А надо ли обо всем говорить?

— Считаете, мы много говорим?

— Очень много!

— Но мы говорим о политике, о ценах, об эстраде… Обо всем, кроме чувства.

— Значит, нет потребности о них говорить.

— Жаль. Люди придумали слова для общения друг с другом, а если сказать нечего…

Внимательно слушая, он уверенно включается в замерший у светофора поток машин.

— А я думаю, дело в другом. Мы так долго высмеивали сентиментальность… Даже термин появился для её обозначения: вопли и сопли! Досмеялись! Теперь сами же боимся говорить о чувствах, чтобы не высмеяли нас. Ведь это как бы проявление слабости.

— Что ж, давайте будем сильными. Забудем обо всяких там лютиках-цветочках. Вместо "любить" будем говорить "идти на контакт", вместо "любимый" станем употреблять слово "партнер"! Красиво!

— Нет! — шутливо кричит он и бросает руль. — Так ещё страшнее.

— То-то же! Психологи считают, что выход из такой ситуации есть: надо научиться вначале любить себя…

— Куда же ты лезешь, милый, — бормочет Виталий, выкручивая руль — не в меру торопящийся водитель, выгадывает лишнюю секунду и рыскает из ряда в ряд. — А вот здесь, Женя, я с вами не согласен: любящих себя по-моему в нашем обществе больше, чем достаточно. Еще ничем не заслужили, а уже требуют: дай!

— Но мы говорим о разных вещах. Ваш пример — любовь к себе на уровне низменных потребностей. Примитивное самонасыщение. Что же тогда будет отличать человека от животного? — Она обрывает себя. — Ей-богу, не собиралась устраивать диспут на колесах. Я вовсе не хотела показаться умничающей и обличающей.

Он одобрительно смотрит на нее.

— А мне приятно вас слушать. Вы говорите просто и доступно. Один мой друг считает, что умная женщина — это нонсенс. А я, честно говоря, устал от пустышек. Многие мои знакомые развелись с женами — ровесницами и женились на молоденьких. Наряжают их, как кукол, увешивают драгоценностями. Тешатся, одним словом. А если, простите, сердечный приступ прихватит или радикулит? Сможет ли эта игрушка не растеряться, вовремя прийти на помощь или будет разводить руками и брезгливо морщиться: вышла замуж за старого козла! Почему — то именно в сорок лет я все чаще стал об этом думать… А почему вы не спрашиваете, как другие: а где ваша жена? — Он кого-то пискливо передразнивает и сам же отвечает: — А наша жена — в Австралии. У них там тетя. Поехала десять лет назад с визитом дружбы и вышла замуж за тамошнего фермера. Немножко пожила и заскучала. Захотелось ей, видите ли, кого-то из родственников рядом иметь! Моя примадонна первая и откликнулась. "Хоть где, лишь бы не здесь!" Но ведь здесь, между прочим, родина!

— На этот раз мне приятно вас слушать! — откликается Евгения. — Я, знаете, такой махровый, прямо-таки квасной период, что даже стесняюсь этого. И жить куда-то отсюда ни за что не уеду! Если бы от меня что-то зависело, я бы все отдала, чтобы сделать Россию богатой и процветающей. А когда я вижу наших государственных деятелей, с протянутой рукой стоящих перед какой-нибудь Америкой или Германией, думаю: какие же вы жалкие, и чем мы заслужили такое ничтожное правительство… Смешно, да?

— Ничуть. И фраза — за державу обидно! — мне близка… Все-таки, недаром я вас высмотрел: родная душа!

Виталий останавливает машину у её дома.

— Неужели мы с вами вот так и расстанемся?

— Так просто? Ни за что! — смеется Евгения. — Как вы в субботу говорили? Рука дающего не оскудеет? Пора в эту руку что-нибудь и положить. Хотя бы традиционную чашечку кофе…

Он веселеет и, закрывает машину, берет с заднего сидения большой яркий пакет. Лифт стоит внизу. Евгения всегда загадывает: если внизу, то будет какое-нибудь приятное известие… Может, наконец позвонит пропавшая подруга?!

Когда она открывает замок своей квартиры, из соседней двери выглядывает Кристина. Они с мужем переселились сюда недавно — поменяли две однокомнатные на трехкомнатную — но она охотно общается с Евгенией и первое, что сделала, пригласила Лопухину на новоселье. Сосед — первый друг!

— Женя, говорит Кристина, — тут к тебе приезжали… — она медлит, вспоминая. — Не буду мучаться: они оставили тебе записку и два ящика фруктов.

— Это Ткаченко, больше некому! — вслух угадывает Евгения. — Вот неугомонные люди: свой урожай с дачи собирают, кое-что себе оставляют, а остальное — друзьям развозят… Неужели в какой-нибудь Австралии или Новой Зеландии можно найти таких людей?!

С помощью Валерия она затаскивает ящика к себе в прихожую, предварительно щедро поделившись с соседкой.

— Сколько раз просила: не привозите! — растроганно говорит Евгения. — А они все тащат и тащат. Девиз у них, видите ли, такой: сам будешь есть, подавишься!

Семью Ткаченко она любит — это самая веселая и жизнерадостная пара из всех, которых она знает. Четвертая и последняя пара из их постоянной компании. Время от времени к ним присоединяются и другие, но раньше было так: Аристовы, Зубенко, Ткаченко и Лопухины. Теперь, наверно, вместо Лопухиных они найдут кого-то другого. Или примут Аркадия с новой женой вместо Евгении…

Она смотрит на ящики, в которых аккуратно перегороженные фанеркой, лежат краснобокие груши, желто-восковые яблоки, огромные белые сливы и рыжие персики — все необычных редких сортов. У Ткаченко хобби — сажать и выращивать фрукты, которых нет у других. Они гордятся, когда знакомые ахают и хвалят их урожай.