– Попытаюсь перейти границу империй, обратно домой в Велфар. Буду молить Бога, надеясь, что с моим легионом всё в порядке.

– Будешь служить с этими нелюдями?

– Знаешь… я и моя центурия, никогда не участвовали в зверствах, которые творили другие. Моё мнение не может повлиять на действия целой армии. Я подал бы в отставку, если бы это что-то изменило, ты веришь мне? – спросил Цурин.

– Верю! – сказала Ариана, пристально смотря в его карие глаза. – Но, это ничего не меняет. Ты пошёл с ними, чтобы жечь и убивать. Да, ты не успел принять в этом участие. Это делает тебя, по твоим словам, хорошим человеком? Но, ты также ничего и не делал, чтобы помешать им. А если бы в тех поселениях, которые ваша армия грабила, были и твои родные? Ты бы также смотрел, как их насилуют и грабят?

– Нет…, я бы увёз их далеко от этого поселения! Если бы ничего не вышло, я бы дошёл до совета регентов, чтобы помешать им.

– Это и означает, что ты не снимаешь с себя вины за сделанное или не сделанное тобой. Я тебе не судья! Но я всегда верила, что виновные заплатят за боль, причиняемую другим. К твоему сожалению, надеюсь, ты испытаешь кару.

Вошёл старик и ничего не сказав, отломил краюху от буханки хлеба лежащего на столе.

– Мне жаль… но сегодня тебе придётся уйти! – сказал старик. – Я услышал разговор местного ловчего, он видел тебя во дворе. Скорее всего, они придут ночью, чтобы застать врасплох. Если они найдут тебя, нас ожидает ужасная смерть.

Цурин выслушал молча это известие, понимая насколько старик прав.

– Мне нужно с тобой поговорить наедине, – сказал старик Цурину. Настойчиво взглянул на Ариану, сказав ласково, – выйди.

После того, как девушка вышла, старик заговорил. – Мне необходимо знать, сможешь ли ты позаботиться о себе и добраться до другого пристанища. Ты ещё не здоров и тебе будет тяжело перенести долгою дорогу.

– Смогу, если будет благоволить удача. Я оставлю немного денег вам в благодарность, за то что спасли меня. Простите, что не могу дать больше, но это всё, что было при мне, а оставшихся мне хватит, чтобы перейти границу.

– Нам не нужны деньги. Судя по знаку отличия, который был у тебя, ты не бедный человек. Ты находишься в звании первого центуриона… первый пилуса, я не ошибаюсь?

– Это, правда! – сказал Цурин. Этот тон старика, чем-то обеспокоил его и насторожил.

– За помощь, я попрошу тебя вернуться! Если со мной что-то случиться, ты будешь должен, забрать с собой Ариану. Пойми, я старый человек и меня страшит то время, когда меня не станет. Что будет с ней? Ей придётся, выйти за какого-нибудь крестьянина, ради того, чтобы выживать дальше… Нет, она ещё слишком юна, несмотря на то, что ей уже пришлось пережить. Я прошу тебя принести мне клятву «проклятого»! Такова цена моей помощи, – сказал старик. – Ты готов будешь заплатить этой мерой, дав клятву? Исполнить в час, когда я потребую долг?

Клятва «проклятого», была самой нелёгкой из клятв, которую мог дать человек. Её мог дать только обречённый на смерть, прося оставить ему жизнь. Нарушить клятву, значит умереть в муках, кроме того, обречь на страдания всех потомков своего рода.

Надпись на вывесках многих приходов гласила: Лучше прими смерть с честью, нежели приносить «клятву Зурана». Вы подумаете, это пустые запугивания, чтобы обязать человека давшего обет. Но… нет! Это единственная клятва, которая убивает! Не однократный случай показал, что давший человек, не исполнив, погибал страдая. А за ним умирали все близкие, его потомки, до тех пор, пока один из них не уплатит долг проклятого.

В воздухе повисла напряжённая тишина. Цурин думал недолго. Он спас мою жизнь, я должен ему жизнь! Ответил. – Хорошо, я клянусь «клятвой Зурана»! Я, выполню обещанное, когда придёт срок оплаты!

– Не забудь…, такова цена! А теперь собирайся, тебе пора уходить. Я справлю всё необходимое в дорогу. Подумай заранее, где ты остановишься и куда будешь держать путь! – сказал старик.

Выращенные в грязи дети, играли на улице в оживлённую игру. Один из мальчишек отделившись от ватаги, побежал навстречу путникам.

– Господин, подайте грон! Нам с папенькой и маменькой нечего кушать, – заумолял он, вытягивая перепачканные ручонки.

Не слезая с лошади, Финиган спросил, – покажи, где харчевня?

Мальчик вытянул руку, указывая на деревянный небольшой дом с соломенной крышей.

– Держи! – сказал Вар и протянул целый рон. Мальчик, не веря попробовал его на зуб и с благодарностью побежал играть дальше.

– Скажем так, – проговорил Финиган, – щедрость, как всегда у тебя на первом месте.

– Мне думается, что здесь люди не живут, а выживают.

– Не перестаю надеяться, что в харчевне хоть что-то есть съестное.

Спустившись с лошадей друзья наступили в увязающую грязь, испачкав чистые штаны почти до колен.

– Ещё лучше! Теперь мало того, что я голоден, мне ещё придётся искать мыльню.

– Я слышал про одного ловкача, – сказал Вар, – так он грязью лечить начал. Может эта тоже лечебная!?

Они завели лошадей в пристройку, слабо напоминающую конюшню.

– По-моему, я слышал об этом случае, – сказал Финиган. – Это, не к нему тогда приехал сенатор с язвами?

– Да, к нему! – подтвердил Вар, – но я подробностей не знаю.

– За то, я знаю. Лечил он лечил, а человеку всё хуже. Ну он и говорит: «У вас степень тяжёлая». Давай спирать, что… мол сам виноват, затянул с лечением. Что грязь хороша, вот только проблема, именно ему она ну никак не помогает. В общем, опустил этот умелец руки. Но самое интересное… он не знал, что это был сенатор.

– И что было дальше? – спросил Вар, когда они шли к харчевне.

– А то, что оказалось сенатор не умеет прощать. Как ты догадываешься, опечалившись, повесил бедного умельца вниз головой. Я об этом узнал, когда слушал покаяние верзилы, который петлю накидывал. Его действительно, это мучило.

– Так что не дано нам узнать, лечил он или калечил! – подвёл итог, Вар.

Финиган потянул за дверь, которая со скрипом открыла тёмное помещение в харчевне. Пройдя, они сели за деревянный стол и позвали хозяина.

К ним подошёл хозяин крепкого телосложения. – Что надо? – произнёс он неучтиво.

– Мы здесь сделали остановку, чтобы отведать яств ваших мест, а не слушать грубости! – сказал священник.

– А деньги то есть? – спросил хозяин, переплетая руки на груди.

Вар отстегнул кошелёк, висевший у него на поясе. – Есть! – сказал он, трясся перед глазами у хозяина. Услышав звон монет, тот немедля изменился в лице.

– Что подать? – спросил он смягчившимся, уже непринуждённым голосом.

Когда хозяин ушёл, в харчевню зашли четверо мужчин и сели за стол у выхода, громко общаясь.