король Фридрих Вильгельм III и министр иностранных дел, канцлер Карл фон Гарденберг желали получить целиком всё герцогство Варшавское. Однако к марту после самовольного заключения прусским генералом Людвигом Йорком Таурогенской мирной конвенции с русским полководцем князем Петром Витгенштейном освобождённая Пруссия объявила войну Наполеону. Дипломатическая игра австрийского министра иностранных дел Клеменса Меттерниха была тоньше и сложнее прусской: задачей национальной политики являлось недопущение России к европейскому господству и, следовательно, нежелание резкого разрыва с Наполеоном, однако в летнее Рейхенбахское перемирие (июнь — август 1813-го) Австрия решилась вступить в коалицию. Перемирие французский император впоследствии трактовал как неверный шаг ещё и потому, что оно дало возможность главнокомандующему Барклаю пополнить войска: «Пользуясь перемирием, успели мы значительно усилить армии наши прибывшими к ним резервами и выздоровевшими из отдаленных госпиталей людьми», — докладывал Барклай Александру I. Помимо этого в ходе перемирия к VI антифранцузской коалиции присоединилась Англия, обещавшая, по данным великого князя Николая Михайловича, уплатить России и Пруссии военные издержки при условии, что «ни одна из упомянутых держав не могла принимать решения на переговорах без согласия Великобритании». Это стесняло коалицию, но было выгодно англичанам, диктовавшим свою волю через представителей — лордов Джорджа Каткарта и Нугента. После поражения Франции под Лейпцигом (4–5 октября 1813 года), пленения короля Саксонии Фридриха Августа и последующего распада Рейнского союза германских княжеств и герцогств французский император оказался отброшен за Рейн. Это устраивало некоторых союзников уже как итог войны: на начатых 15 ноября 1813 года во Франкфурте переговорах Австрия тянула время, чтобы установить регентство Марии-Луизы, жены Наполеона, которая приходилась дочерью императору Францу II; Россия и Пруссия настаивали на продолжении боевых действий. Александр I отложил во имя этой цели, по мнению историка, решение польского вопроса, «чтобы не тревожить берлинский и венский кабинеты», а прусский фельдмаршал Гебхард Блюхер, жаждавший взять Париж в отмщение поруганного Отечества, применил даже военную хитрость, дезинформируя противника ложными манёврами.

К 1814 году союзники антинаполеоновской коалиции признавали ещё власть Наполеона во Франции, в это время о передачи власти Бурбонам переговоры не велись, хотя изгнанный Людовик XVIII неоднократно писал союзным монархам о законности своих притязаний на престол. Александр I отвечал неопределённо: «Обстоятельства предписывают подождать развязки, прежде чем решиться на средство, упомянутое в вашем письме», а в кругу приближённых обмолвился: «Надобно подчинять ход политических действий успехам оружия, не стеснять себя никакими преждевременными обязательствами».

К январю 1814-го три союзные армии на берегу Рейна были организованы следующим образом. Главную, при которой находились монархи, возглавлял австрийский князь Карл Шварценберг. Располагалась она близ Швейцарии, численность армии составляла 230,5 тысяч солдат и 680 орудий, распределённых в шесть пехотных корпусов; резерв армии делился на австрийский и русский, в последнем, состоявшем из пехоты и конницы, начальствовал граф Михаил Барклай-де-Толли. В Силезской армии было два русских и два прусских корпуса, 92 тысяч солдат и 436 орудий, командующий — прусский фельдмаршал Блюхер; располагалась она между городами Мангеймом и Кобленцом. Северная армия под руководством шведского кронпринца Карла Бернадота, преимущественно бездействовавшая на протяжении похода, насчитывала 90 тысяч человек. По сути, участь Наполеона и его империи была решена, и Барклаю довелось командовать огромными армиями.

По данным историка, участника многих сражений и адъютанта Михаила Кутузова Александра Михайловского-Данилевского, свыше 400 тысяч человек должно было перейти за Рейн, при этом русские войска присутствовали в каждой из союзнических армий. Барклай-де-Толли носил звание главнокомандующего Российской армии, «но непосредственно заведовал только российско-прусским резервом», — пишет Михайловский-Данилевский. «Его влияние на наши боевые корпуса […] ограничивалось общим надзором за устройством их и [за] хозяйственной частию». Александр I, вверив русские войска иностранным полководцам, «себе предоставил общее влияние на ход военных и дипломатических дел», — упоминает Михайловский-Данилевский. Силы французов достоверно неизвестны, «потому что французские писатели не соглашаются в показаниях на этот счёт», но Михайловский-Данилевский оценивает численность армии под личным руководством Наполеона в 120 тысяч. Помимо этого — войска союзной Дании, национальная гвардия, армии вице-короля Италийского, крепостные гарнизоны. На пополнение французской армии в течение кампании 1814 года поступило более 50 тыс. досрочно призванных солдат из рекрутских депо. Однако превосходство союзников по численности нивелировалось разобщённостью и несогласиями, царившими в штабе: если Россия и Пруссия стремились покончить с Бонапартом, то Англия и Австрия склонялись к компромиссу: последняя достигла целей войны — изгнания французов из Германии и Италии. Англия тоже не планировала военного вторжения во Францию вследствие возможного роста влияния России на континенте.

В январе 1814-го, через год после перехода Немана, союзные войска переправились через Рейн. На территории Франции Главная армия была разделена на девять колонн; восьмая колонна Барклая-де-Толли направилась к Лангру в подкрепление другим отрядам. Но такое раздробление армии и осада крепостей явились причиной тому, что из 230-тысячной армии князь Шварценберг имел в распоряжении не более 140 тыс. войска на подлинном театре военных действий — в Шампани. Силезская армия разделилась на две части: одна — для блокады Майнца и Касселя, другая же пошла вперёд, к Парижу, взяв Нанси, по словам командующего Блюхера, «первого из занятых союзными войсками добрых городов старинной Франции». К сер. января армии союзников преодолели горы Юра и Вогезы, войска находились на стратегически выгодном возвышении от Лиона до Бриенна, четвёртая часть Франции была покорена почти без сопротивления. Однако 17 января, как только союзники в Шатильоне начали разрабатывать новые условия мира, Наполеон перешёл в наступление: «Военные действия и дипломатические переговоры открылись почти в одно время и в продолжение похода были между собою в неразрывной связи», — замечает Михайловский-Данилевский. Барклай по приказу императора Александра I с резервами двинулся к Шомону, главной квартире князя Шварценберга; в дальнейшем он разместил резерв у Бар-сюр-Оба. Вечером этого дня конница Наполеона чуть было не пленила Блюхера у Бриенского замка, причинив значительный урон армии фельдмаршала, отступившего затем на несколько вёрст для соединения со Шварценбергом. Последующее сосредоточие сил союзников оказалось во вред Наполеону при его двухдневном бездействии. 20 января для командования готовящейся битвой монархи прибыли на высоты при Ла-Ротьере, где их встретили трое главнокомандующих: Шварценберг, Блюхер и Барклай, объединившие под своим началом около 80 тысяч союзных солдат, из которых более половины были русскими. Протекало сражение с переменным успехом, покуда Барклай-де-Толли не двинул на подкрепление гренадерский корпус, после чего французы начали отступать к Бриенну. Союзные войска овладели Ла-Ротьером и Денвилем. За удачный исход битвы Барклая наградили золотой шпагой. На военном совещании было решено Силезской и Главной армиям разделиться: Блюхеру назначили выступление к Шалону, а затем вдоль Марны наступать на Париж; Главная армия планировала идти в столицу