У Грида задрожала верхняя губа – совсем как у рычащего пса. Он сжал кулаки и шагнул вперед, но доктор не то, что не шелохнулся – взгляда не отвел.

– Не смей даже упоминать моих родных, понял?

– Родные есть не только у тебя, – с тем же механическим спокойствием ответил Марк. – И поверь – не ты один боишься их потерять. Поэтому пришлось решиться на крайние меры. Поэтому вы здесь.

– О чем ты?

– Я расскажу. Во всех деталях, если прекратишь артачиться. Ведь речь идет не об очередной войнушке между шуховцами и крейдерами. На кону – выживание целого города, а может, и всего человечества. Прошу. – Он указал на дверь, и Герман, выждав немного, потопал к выходу.

В этот раз обошлось без мешка и наручников, но сопящий за плечом Майор отбивал всякое желание барагозить. Считая по дороге серую плитку на полу, парень краем глаза заметил высокую девушку в камуфляже. Длинные русые волосы, смазливая мордашка, надменный взгляд карих глаз – с виду та еще кукла, но играть с ней отважится не всякий – СКС с оптическим прицелом дремал на сгибе локтя не для понта, а в ожидании новой жертвы. И, судя по засечкам на прикладе, карабин успел собрать щедрый урожай недальновидных глупцов. И все же Грид не удержался и подмигнул красотке, и она, к удивлению, не скорчила гримасу, не оттопырила средний палец, а подмигнула в ответ, но так, что по спине пронесся замогильный холод.

Интересно, шуховцы в самом деле не такие уж и скоты, или просто строят из себя благородных? Вряд ли кто-либо еще поставил бы сторожить девчонок другую девчонку, хоть на этом спасибо, но за беспредел на этапе они еще ответят, да по всей строгости.

Парня привели в небольшое помещение, заставленное разномастными умными штуковинами. Герман узнал микроскоп и компьютер – видел пару раз в старых журналах, о предназначении же других устройств мог лишь гадать. Пластиковые коробки, железяки и нагромождения склянок его не заботили, а зубоврачебное кресло с ремнями и нависшим плафоном – очень даже. И пусть в кабинете не было ни ножей, ни пил, ни прочих наборов заправских потрошителей, рядом с гребаным креслом было так же страшно, как перед первой дракой.

– Сюда. – Фельде как ни в чем не бывало кивнул на кожаное чудовище и сел за стол, заваленный исписанными карандашом листами.

– Постою, – буркнул пленник.

– Не волнуйся. – Марк бегал глазами по нагромождениям графиков и формул, понятных не более, чем китайские иероглифы или египетская клинопись. – Я не собираюсь тебя пытать. Возьму кровь, пару мазков, измерю температуру, давление, проверю на вшей… Обычный медосмотр, ничего опасного.

– Сначала скажи, на кой нас замели, или осматривай свой хер.

Эти слова ни капли не смутили доктора, наоборот – он улыбнулся, отчего морщин на осунувшемся лице стало в два раза больше.

– Герман, ты не на Крейде. Здесь некого впечатлять блатным базаром. Мы обсуждаем крайне важную и серьезную проблему, а не трем за житуху, понимаешь?

– С темы не слезай, ага. И говори, че почем.

– Хорошо. – Врач отложил листы на край стола и сцепил пальцы в замок. – Но тебе все же лучше присесть.

* * *

Главарь выглядел так, словно вернулся с похорон самого близкого ему человека. Не сказав ни слова, поставил на пол картонную коробку и уселся на спальник, уперев локти в колени. Друзья тут же обступили его и наперебой загомонили, но Грид молчал и не сводил взгляда со стены. Так и не добившись ответа, Хлыст и Булка переключились на ящик. Внутри лежало то, что пацаны с окраины в лучшем случае видели на довоенных картинках: овсяное печенье, бутылка ягодного компота, банка повидла и полный пакет свежих яблок. И хоть фрукты уродились величиной со сливу, и от кислоты немело небо, братва накинулась на угощение стаей голодных псов и за считаные минуты сточила все до крошки, толкаясь и споря.

– В честь чего такой грев? – спросил лохмач, слизывая повидло с ладони.

– Это не грев, – пробормотал вожак. – А последний обед.

– Че?

– Я знаю! – Антон вскинул руку. – Это хавка для мушек. Пожрал, че хочешь – и к Тимофею.

Роман вздрогнул и скривился, будто вместо сладкого повидла навернул иной субстанции того же цвета.

– Поясни.

– Че тут пояснять, встряли мы конкретно. Живодер собрался взять эти… как их… анализы, а потом испытать на нас ширку.

– Какую еще ширку? – Булка замер с поднесенным ко рту печеньем.

– Волшебную. Чтобы мы стали сильными и ловкими, как чудища.

– А не свистит ли наш троллейбус? – продолжил увалень, с тревогой поглядывая на угощение. – Ширка – тема мутная. И копыта склеить можно.

– А то я не знаю! – рявкнул главарь. – Но док говорит, эта не опасная. На одних вообще не действует, других вставляет, но сразу отходит. И только если в край повезет, сможешь капитанских быков щелбанами раскидывать.

– А мы им тогда зачем? Своих бы и ширяли, если не опасно.

– Я интересовался. Сказал, на местных уже пробовали – не штырит. Нас взяли, потому что выросли в другой… как ее…

– Среде?

– Какой, блин, среде? Вроде умный, а такую херню несешь порой. В обстановке. Типа, на районе все устойчивее ко всякой дряни, потому что житуха суровая. Мы как бы привитые, а шуховцы – нет, вот и вся маза.

– Верняк, – с гордостью произнес Хлыст. – Мы – не рохли тепличные.

– В общем, если пойдем в актив – ништяки каждый день трескать будем, сколько влезет. И кровати нам организуют, и досуг всякий, а после отпустят домой.

– А если в отказ? – шепнул Булка.

– Тогда силой заставят. И поверь – пару раз дубинкой отхватишь и на все подряд согласишься.

– Знаете, а я «за». – Малец растянулся на спальнике и зевнул. – Тут тепло, уютно, и баланда царская. Сработает ширка – весь район нагнем, не сработает – почапаем восвояси: так и так выгода.

– Не нравится мне эта тема, – вздохнул Антон. – У живодера язык без костей, лапши на пельмени навалит – и не заметишь. Кто ж признается, что от ширки мы хвостом шаркнем.

– Твоя правда. – Герман кивнул. – Но и вариантов пока нет. В общем, я решил так: первое время бузить не станем. Посмотрим, че да как, и есть ли маза рвать когти всем экипажем. Мы-то, может, и свинтим, но о девчонках не забывайте. Вместе пришли, вместе уйдем, ясно?

Возражений не последовало.

После сытного перекуса накатила усталость, и подельники сами не заметили, как один за другим провалились в глубокий сон.

* * *

Марк подписал отчет и снял очки. День выдался чертовски тяжелым – в последний раз доктор так выматывался после налета на Крейду, когда двое суток вырывал бойцов из костлявых пальцев.

Но на отдых не было времени – сперва нужно набросать программу реабилитации. Приступить к испытаниям прямо сейчас, нахрапом – значит, отобрать у ребят и малейший шанс на выживание. Даже внешне они выглядели, как узники концлагеря, анализы же показали такие наборы патологий, что с тем же успехом можно было вколоть сыворотку младенцам. Сроки поджимали, но если удастся отвоевать хотя бы один дополнительный процент к успеху, стоит приложить ради этого столько времени и сил, сколько получится. Против псов требуется ультимативное решение, а не пушечное мясо – Свора давно доказала, что обычные люди ей так, на зубок.