На этаж к журналистам Игнат спускался, обдумывая, как пригласить Таню, не вызывав у неё естественного желания в выходные держаться от начальства, тем более, такого высокого, как можно дальше. Двери лифта распахнулись, погружая в бурлящий водоворот: несмолкаемая трель звонков, крики, обсуждения, суета — всё это так отличалось от тишины и степенности первых этажей! Не задерживаясь, Игнат уверенно отправился на поиски Таниного стола: редакция напоминала огромный муравейник, разделённый на секции пластиковыми перегородками.

— Привет. — Игнат перегнулся через перегородку и весело подмигнул. Таня, внимательно читавшая новости, вздрогнула и отняла глаза от монитора. Раздражение в них моментально сменилось радостью узнавания, и от ярких искорок, вспыхнувших в каре-зелёной глубине, сердце Игната сделало сальто.

— Привет. — Она невольно поднесла руку к волосам, заправляя каштановую прядь за ухо. В треугольном вырезе бордового свитера качнулась подвеска-капля в такт её движению, невольно притягивая взгляд. Игнат кашлянул и поспешил подойти ближе, склоняясь над столом.

— Мне срочно нужна твоя помощь!

— Даже так? — Таня приподняла бровь, стараясь не подать виду, как всколыхнулось всё внутри, стоило почувствовать аромат его мускусно-древесной туалетной воды, смешанный с теплом тела.

— Мы можем поговорить после работы? — чувствуя, что переоценил свою выдержку, Игнат поспешно выпрямился.

— Если только недолго, — с сомнением протянула Таня. Она боялась эмоций, что вызывал в ней Верхоянский, прекрасно понимая, что никакого будущего у их отношений быть не может. Даже если они, эти отношения, когда-нибудь появятся. Игнат не был замечен в многочисленных связях с коллегами, но это не значило, что Таня хотела бы стать первой, чей роман с вице-президентом будут обсуждать. А предложи он что-то большее, кроме простого общения, разве нашла бы она в себе силы отказать?

— Пять минут после работы! — Игнат поднял руку вверх. — Обещаю. Буду ждать у входа.

Он едва дождался окончания рабочего дня. Переоделся из костюма в джинсы и майку, накинул кожаную куртку, вздохнул, поймав свой взгляд в зеркале. Потёр трёхдневную щетину на подбородке, раздумывая: стоит ли сбрить в субботу, или отложить поход в барбершоп до понедельника. Подмигнул сам себе и поспешил к выходу.

Когда Таня вышла, Игнат уже ждал, слишком уж небрежно, картинно даже, облокотившись о большой байк, переливавшийся хромом и чёрной краской. В руке Верхоянский держал шлем, и, стоило ей появиться, тут же выпрямился, шагнув навстречу.

— Такая точная. — Он покосился на часы, горевшие под вывеской аптеки через дорогу.

— Такой человек выделил для меня пять минут своего времени. Разве я могла опоздать?

Таня мысленно стукнула себя по лбу, ругая за неуклюжий флирт. К чему он вообще из неё выскочил?! Она нервно поправила сумку на плече, так и оставив ладонь лежать на ручке. Подняла на него глаза и застыла, погружаясь в бездонную чёрную глубину.

— Дело, — напомнила Таня, сглотнув. Её бросило в жар от одного только быстрого взгляда на его губы, изогнувшиеся в улыбке.

— Точно, — чуть хрипловато ответил он, вызвав новую волну мурашек. — Мне очень нужна твоя помощь. Правда. А обратиться больше не к кому.

— Что-то важное? — Таня отступила на шаг, склонив голову набок.

— Очень. Надо спасать друга! — Она молчала, ожидая продолжения, и Игнат глубоко вздохнул, сказав себе, что отступать некуда и позади Москва. — В общем, дело такое. У меня есть друг. И он влюбился. Очень сильно влюбился. — Игнат посмотрел на неё таким проникновенным взглядом, что в груди у Тани невольно вспыхнула надежда: а если он это о себе и о… ней?

— И? — задержала дыхание она.

— И он хочет пригласить девушку на свидание, но стесняется показаться навязчивым. В общем… Тань, надо, чтобы нас было четверо. Если я откажусь, он не пойдёт. А он мой лучший друг, между прочим! А мне идти не с кем. И я подумал…

Таня с трудом сдержала разочарованный вздох. Действительно, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя слова Игната о том, что у него нет девушки, не остались без внимания.

— Ты бы хотел, чтобы я сходила с тобой в качестве твоей пары? — на всякий случай уточнила она.

— Да! — облегчённо воскликнул Игнат. — Ты согласна?

— Не знаю даже. Я ведь, кроме тебя, никого не знаю… Да и будет ли им со мной интересно?

— Прежде всего, с тобой интересно будет мне! А они… Думаю, не будут вообще обращать на нас внимания.

— Зачем тогда нам идти? — резонно заметила Таня.

— Потому что просто вдвоём они не пойдут, — вздохнул Игнат. — Знаешь, как два ребёнка, что надулись и бегают друг от друга. Так как? Ты согласна?

— А куда мы пойдём? — спросила она, не обратив внимания на «мы». Игнат широко улыбнулся и достал из кармана билеты. — На Ленинград? Ты уверен, что это лучшее место для свидания?

— Он хочет поразить её спонтанностью, — процитировал Игнат сам себя. Таня улыбнулась:

— Надо же, да твой друг действительно влюблён. Такой жест… Я была бы точно покорена. Это неожиданно. А любит ли она эту музыку?

— А ты любишь? — с беспокойством спросил Игнат, только сейчас подумав, что Тане попросту может быть не интересно слушать весь вечер песни, сдобренные отборным матерком.

— Люблю, — улыбнулась Таня. — Когда идём?

— В субботу. Я заеду за тобой.

— Даже так?

— Мы должны приехать вместе, всё-таки, это почти свидание.

— Почти, ты прав. — Таня окинула Игната взглядом. — Тогда я зайду завтра, оставлю свой адрес. До встречи.

И, не говоря больше ни слова, она развернулась и пошла, не оборачиваясь, зная, что он следит за ней, и стараясь не споткнуться. Пусть даже если это было не свидание, но они проведут вечер вместе, а это уже немало! А Игнат несколько секунд и впрямь смотрел ей вслед. Потом оседлал байк, надел шлем, и вскоре до Тани донеся рёв мотора.

Костя всё не мог поверить, что Алиса так легко согласилась. Неделя почти полного игнора, не считая одной деловой встречи, и теперь она согласна пойти с ним в субботу на двойное свидание на рок-концерт? Да он и сам в последний раз на подобных сборищах был… с ней? Да. Когда в Ростов приезжали Сплин и Чайф. Память вдруг всколыхнулась, вспыхнула перед глазами яркими софитами, вседозволенностью, песнями до сорванного голоса и беззаботным ощущением молодости. И захотелось вернуться в это чувство, хоть на миг, и снова побыть двадцатилетним парнем с мечтами о будущем и пустыми карманами.

В доме Жарова всегда находилось трое телохранителей. Сменяя друг друга, они жили здесь же, в домике для охраны, покидая посёлок только, когда приходила пора отпуска. Строгие условия диктовались характером работы: есть время отвлекаться — никто не держит, ищи новое место. А вот шофёр, обычно, возил босса с понедельника по пятницу, получая сверхурочные, если приходилось задерживаться. В эту пятницу, едва за машиной закрылись ворота, Костя бросил: