— А я позавчера, — пожала плечами Таня. — Но не откажусь от двойного чизбургера с картошкой фри.

— Тогда по коням? — подмигнул Игнат, протягивая ей шлем.

Вскоре харлей, легко объехав пробку на выезде из парковки стадиона, скрылся из виду, а Костя и Алиса застряли, медленно продвигаясь вперёд. Чтобы как-то сгладить неловкую тишину, Костя включил радио, и оно забормотало рекламой очередного тарифного плана, обещающего чуть ли не бесплатную связь.

— Я давно не чувствовала себя такой свободной. — Алиса поймала Костин взгляд. — Спасибо.

— Поверь, не ты одна, — ответил он тихо. — Спасибо, что согласилась.

— Ты был настойчив.

— Разве? — Костя усмехнулся и отвернулся, глядя на дорогу. В этот момент между машинами наметился просвет, и он шустро свернул, подрезав возмущённо засигналивший джип. — Мне показалось, ты не любишь настойчивость.

— Я не люблю назойливость. А ещё не люблю, когда меня не слышат. — Алиса повернулась к нему, но он, не отрываясь, следил за дорогой.

— Я услышал тебя, Алис, — ровно сказал Костя спустя полминуты. — Считай, что сегодняшний вечер — встреча старых друзей.

— Хорошо. — Она отвернулась к окну. Разочарование оказалось острым и болезненным. Разве не этого она хотела: чтобы он отстал и перестал сводить каждую их встречу к попыткам затащить в постель? Значит, стоит быть довольной, так почему так отчаянно защипало в носу, что пришлось прикусить щёку, чтобы не дать слезам наполнить глаза?

Затрезвонивший телефон заставил обоих вздрогнуть: звонил Игнат, спрашивая, что им заказать. До Макдональдса они доехали молча, вышли из машины, старательно избегая смотреть друг на друга. Костя смотрел на то, как она идёт к дверям, бессильно сжимая и разжимая кулаки, но вдруг опомнился, стремительно догнал и взял за локоть, разворачивая к себе.

— А знаешь, если бы я умел принимать отказы, никогда бы ничего не добился.

Вопреки ожиданиям, Алиса не стала возмущаться или выдирать руку. Напротив: её губы медленно расплылись в улыбке, она обожгла его взглядом и ответила:

— Рада это слышать. — И только потом осторожно освободила руку. — Я имею в виду: рада за твою карьеру, — добавила она, развернулась и ушла, оставив Костю стоять, недоверчиво глядя ей вслед. Что это только что было? Она дала ему карт-бланш? Или это был простой сарказм? Он усмехнулся и покачал головой: невероятная женщина. Сплошная загадка.

Таня совершенно забыла, что сидит вместе с верхушкой одного из крупнейших холдингов страны — настолько просто оказалось рядом с ними. Впрочем, и она понимала это прекрасно, без Игната она и двух минут не смогла бы выдержать. Всё-таки внутренний трепет перед директором прочно сидел под кожей. Хотя теперь считать его сдержанной ледяной глыбой уже не получалось, особенно, замечая, как он украдкой бросает взгляды на Алису. В голове промелькнула тревожная мысль: а сама она так же смотрит на Игната? И это так же видно? Таню прошиб ледяной пот, она осторожно обвела всех взглядом, но, кажется, они были слишком поглощены спором что вкуснее: фиш ролл или роял чизбургер. Можно было, не таясь, посмотреть на Игната, любоваться его улыбкой и тем, как разбегаются морщинки из уголков глаз, а всё лицо будто оживает, стоит ему засмеяться. Тане казалось, что Игнат весь вечер только и делает, что пытается её насмешить. Конечно же, думать так было глупо, они не на свидании. Но с каждой минутой этого вечера Таня чувствовала, что влюбляется, всё сильнее увязая в нём.

«Он сегодня отвезёт тебя домой, и сказка кончится. А в понедельник вы снова станете начальником и подчинённой. Так что не выдумывай того, чего быть не может», — твердила она себе, но сердце категорически отказывалось слушаться, замирая всякий раз, когда он оборачивался к ней, чтобы что-то спросить.

— Как тебе вечер, не жалеешь, что пошла? — спросил Игнат, когда байк затих у её подъезда.

— Нет. — Таня улыбнулась и протянула шлем. Всю дорогу она держалась за него, боясь прижаться слишком сильно, чувствуя каменную твёрдость его груди под своими ладонями и мерный стук сердца. Таня даже жалела, что на ней шлем, ведь иначе она смогла бы прислониться щекой к его спине, прикрыть глаза, и пусть эта дорога домой будет бесконечной!

— Прости, что не сказал сразу, — в голосе совершенно не было раскаяния. А ещё он стоял так близко, что жар от его тела буквально опалял, выжигая воздух между ними.

— Прощаю, — тихо ответила она, поднимая взгляд.

— Обещаю — в следующий раз никаких неожиданностей, — хрипло проговорил он, чувствуя, что летит с головокружительной скоростью прямо в её распахнутые зелёные глаза.

— В следующий раз? — недоверчиво, с надеждой спросила Таня.

— Если ты не против, — на всякий случай уточнил Игнат.

— Нет, — прошептала она, зачарованно наблюдая, как он склоняется к её губам. Глаза сами собой закрылись, и ощущение мягких, слегка обветренных губ на своих напрочь лишило разума. В голове вспыхивали яркие искры, ноги подгибались, а внизу живота порхали бабочки. Игнат осторожно притянул её к себе, кладя руку на талию, а вторую запуская в волосы. Таня слабо выдохнула и потянулась к нему, касаясь шеи, бездумно поглаживая короткий ёжик на затылке. Он целовал её мягко, бережно, будто боялся спугнуть. Снова и снова пробовал на вкус каждую губу, почти невесомо касаясь их языком.

Стоило ей прижаться к нему, как в низ живота упёрлось очевидное доказательство его возбуждения, моментально отрезвив. Он не торопил её, но наверняка сдерживался с трудом, и если Таня не планировала приглашать его сегодня к себе, то лучше было остановиться.

— Я думаю, мне пора, — срывающимся голосом проговорила она, с трудом заставив себя отстраниться. Игнат прижался лбом к её лбу, тяжело дыша, потом коротко кивнул и нехотя опустил руки, выпуская её из объятий.

— Я позвоню?

— Конечно. — Она бросила на него последний взгляд и поспешила к подъезду, боясь, что передумает и бросится обратно. Целоваться всю ночь, конечно, романтично, но не когда внутри всё полыхает, требуя большего. Возможно, Таня позвала бы его сегодня, но она совершенно не планировала секс этой ночью! Для начала стоило бы навестить салон шугаринга, а потом заскочить на педикюр… Уже в лифте Таня тяжело прислонилась к стене и коснулась пылающих губ. Если это ей не приснилось, то жизнь вот-вот должна была сделать головокружительный кульбит.

Примечание к части

*Имеется в виду песня Чайф "С войны"

Ночная Москва ослепляла ярким светом и жизнью в центре, но стоило свернуть чуть в сторону, и здесь давно царила тишина и покой: жители элитных новостроек либо спали, либо вливались в бурлящую толпу ночных клубов. Камаро зашелестел шинами и остановился в тени липы, Костя повернул ключ, и в салоне стало темно и тихо. Напряжение сгущалось в воздухе с каждым стуком сердца, и дышать становилось всё сложнее.