Даже в преддверии Нового года Юлия не ощущала приближающегося праздника. После Рождества начались каникулы. Андрюшка с нетерпением ожидал подарков от Деда Мороза. Юлии пришлось вплотную заняться решением этого вопроса. На миг она воспрянула духом. Но вот она, наконец, нашла нужный подарок, и время вновь остановилось. В училище все готовились к традиционной встрече Нового года, но Юлия отказалась в ней участвовать. Тридцатого декабря она возвращалась с работы домой. Погода, как обычно, преподнесла очередной сюрприз. Задул резкий, пронизывающий северо-восточный ветер. Сразу похолодало. Прямо на глазах грязные лужи затягивало льдом. Незаметно для себя Юлия вышла на берег реки. Ветви старых лип шуршали над головой. Гладь реки вздыбилась хмурыми волнами. Они разбивались о бетонный парапет, поднимая невесомую водную пыль, которая оседала на одежде, лице, глазах. Может, из-за ветра, а может, и из-за внезапно накатившего отчаяния слезы сами собой покатились по щекам. Семь лет назад она так же стояла на берегу реки и от безысходности думала о последнем шаге, но тогда еще не было Андрюшки. Теперь даже мысль об этом была бы непозволительна. Она медленно побрела прочь. Андрюшка, любимый сын, ожидал ее дома, надо было спешить.

Никита сидел в баре уже второй час. Много курил, потягивал коньяк, но хмель упорно бежал от него. Только злость мутными волнами плескалась в серых, чуть прищуренных глазах.

Он хорошо помнил тот бой. Это случилось через два дня после того, как ему присвоили звание майора. Его рота вцепилась в окраину кишлака, как голодный пес в кусок мяса. Броня звенела от рикошетов. Пушки бээмдешек дырявили глинобитные стены, словно бумагу. Духи медленно отступали в лабиринты кривых улочек. Приказав охватить кишлак с флангов, Никита на броне головной машины преследовал отступающих. Бой быстро затихал. Операция близилась к завершению. Потерь у десантников практически не было, всего двое легкораненых. Духи огрызались длинными, неприцельными очередями, но прижатые плотным пулеметным огнем вскоре замолчали. Машины стягивались к центру кишлака. Десантники собирали трофеи, подсчитывали убитых душманов. Немного удивляло лишь отсутствие тяжелого вооружения, принимая во внимание, что именно эта банда вчера разгромила колонну. Те несколько ржавых «калашей» да десяток старых английских «лиэнфилдов», при полном отсутствии гранатометов и тяжелых пулеметов, выглядели немного странно. Скорее всего, тяжелое вооружение спрятано где-то в горах, а у отступающих духов было только стрелковое.

Десантники зачистку провели быстро, дали по зубам тройке подозрительных и, ничего не отыскав, успокоились. День заканчивался. Освободили парочку домов, выставили охрану и стали устраиваться на ночлег. Никита был доволен, даже вертушку не пришлось вызывать на подмогу, сами справились. Связавшись со штабом полка, он доложил обстановку и получил подтверждение, что кишлак следует удерживать до прибытия мотопехоты. Солнце закатилось за близкие серо-красные горы. Начало быстро холодать. Свободные от наряда бойцы, почистив оружие и наскоро перекусив, уже укладывались спать, а он собрал командиров взводов, чтобы поставить задачу на следующий день. Чувство опасности отступило. Недаром контрразведчики говорили, что воевать в кишлаке афганцы не станут никогда. Харам![3]

Сильнейший взрыв, прогремевший во дворе, швырнул Никиту на глинобитный пол. С потолка посыпались пласты сухой, перемешанной с соломой глины. За выбитым окном что-то ярко вспыхнуло. С автоматами в руках офицеры бросились к своим десантникам. Совсем близко рвануло еще и еще. В тесном дворике пылала БМД. Злыми стремительными светлячками ночную тьму вспарывали трассирующие пули. Широко раскинув руки, словно пытаясь обнять всю землю, осел на песок Валька Крюков, командир второго взвода, грудью приняв автоматную очередь. Никита кувырком через голову ушел в темноту, и в тот же миг реактивная граната с шипением ударила в распахнутую дверь. От близкого взрыва заложило уши. Визжащий сноп раскаленных осколков пронесся совсем рядом и с раскатистым звоном ударил по броне пока еще не поврежденной бээмдешки. С головы до ног осыпанный глиняной пылью Никита передернул затвор и скользнул под машину. Выставив автомат, он поймал в прицел мерцающий огонек вражеского пулемета и, не жалея патронов, выпустил длинную очередь. Пулемет ненадолго замолк. Никита на четвереньках пополз к воротам, возле которых, ярко освещая все вокруг коптящим пламенем, горела БМД. Справа, сокрушив глинобитную стену, на улицу выскочила еще одна машина, тут же дробно загрохотала пушка. Неторопливо разворачивалась башня, сея вокруг смерть. Рота стягивалась под прикрытие боевых машин, но духи били из темноты, поражая все новых и новых бойцов. Никита видел, как к стоящей слева от него БМД бросился Серега Мишин. Его взвод, потеряв одну машину, теперь яростно отстреливался от наседавших духов. Серега вместе с водителем едва успел забраться внутрь, как очередная граната, выпущенная из противотанкового гранатомета, пронзив броню, хлопнула в боевом отделении. Башня взлетела метра на два вверх и с грохотом упала на землю. Гудящее пламя взметнулось ввысь.

Бой продолжался всю ночь. Они выстояли. К утру от роты осталось меньше половины. На улочках разрушенного кишлака догорали остовы четырех БМД. Раненых почти не было, всего пятеро. Их-то и привез в госпиталь Никита. Когда мотострелки подтянулись к месту ночного боя, духов в кишлаке не осталось. В разрушенных домах обнаружили множество трупов, а еще загодя прорытые и тщательно замаскированные ходы сообщения.

Сейчас, поминая павших, Никита винил в случившемся себя. Он должен был обратить внимание на то, что духов в дневной стычке оказалось слишком мало, а сам кишлак явился классической мышеловкой. Только благодаря чуду ему удалось сохранить хотя бы часть роты. Но кто вернет матерям мальчишек, что полегли в том ночном бою за безымянный кишлак и отправились на родину в «черном тюльпане»? А сколько еще парней сложили свои головы в никому не нужной, непонятной войне? Тысячи? Десятки тысяч? Что они, в конце концов, делали в том проклятом Афгане? Чьи интересы защищали? Зачем их погнали в эту чужую, враждебную страну, которая уже многие десятилетия перемалывала самые подготовленные армии мира? Разве не в том же Афгане англичане потеряли почти всю свою армию? А что было до них? Абсурдно воевать с народом, который не приемлет ничьего влияния. Там действительно в иноземца стреляют и стар и млад. Зачем вообще нужна эта война?

Допив одним глотком коньяк, Никита помянул павших и отправился к себе. Проходя по коридору мимо знакомой двери, он не удержался и постучал.

* * *

Едва она открыла дверь, как почувствовала запах Нового года. Тот самый знакомый с детства, пьянящий запах хвои и мандаринов. Юлия вдруг вспомнила, как они всегда перед Новым годом вместе с мамой наряжали настоящую, лесную ель. Яркие, тонкого стекла игрушки, разноцветные гирлянды и конечно же огромная, подсвеченная изнутри лампочками звезда! Перед праздником мама всегда покупала мандарины. Не такие, как сейчас, а мелкие, зачастую зеленые, но невероятно ароматные и по-настоящему праздничные. Юлия до сих пор помнила их остро-кисловатый, радостно-зимний вкус. Что с того, что сейчас любые, на выбор, мандарины можно купить на каждом шагу, – тогда они продавались лишь перед Новым годом и, вероятно, потому в ее сознании были неотделимы от самого светлого праздника.