Она начинала блестеть и лосниться после таких ванн. И блохи не любили этого, сбегаясь на нос. Тогда мы резко совали носы в снег и, разметая его движениями головы из стороны в сторону, стесывали их, как о песок. Это было очень весело. Мы отфыркивались от набившегося в ноздри снега, играли и веселились, забыв про невзгоды и опасности.

Но, как оказалось, опасности не дремали…

Пока мы бороздили носами глубокий снег на поляне, кувыркаясь и вкапываясь в него, весело пофыркивая, неприятность подкралась незаметно. Ею оказалась тощая, некрупная лисица. Откуда она, вдруг, взялась на поляне мы так и не поняли.

Запах этой лисицы был нам незнаком. Видимо она забрела издалека. Не решившись напасть открыто, она поступила хитрее — забралась в нашу нору и улегшись у выхода и выставив кончик чёрного носа, начала злобно потявкивать на нас. Видимо по каким-то причинам она лишилась своего дома и решила вселиться в чужую нору. Запах лисьей вони до сих пор не выветрился из нашего жилища. Наверное он ее и привлек. Конечно и наш запах присутствовал весьма ощутимо, но лисицу он не смущал. Она так уверенно вселилась в наш дом, что создавалось впечатление, что это была ее старая, заброшенная нора, по каким-то причинам покинутая. А может она когда-то родилась здесь, и это был ее отчий дом, она почуяла знакомый запах своей матери или отца… Кто знает…

Факт состоял в том, что мы не могли проникнуть в нору, пока там сидела эта рыжая бестия. А то, что она не была расположена с нами делиться жильем, было заметно по ее оскалу, морщившему нос, рычанию и демонстрации острых клыков.

Мы с Мяу мгновенно бросили играть и вопросительно посмотрели друг на друга. Мы не знали, что делать в такой ситуации. А она складывалась явно не в нашу пользу. Уже начинало смеркаться, скоро должны были прийти с охоты Ма и Мау, а мы лишились дома! Ночевать на морозе, на открытом пространстве, на снегу, было совершенно невозможным. Мы бы замерзли насмерть, не дожив до утра. Только что переболевшая, неокрепшая Мяу заболела бы снова, и шансов на выздоровление уже не было бы.

Мяу испуганно смотрела на меня. Мы сделали огромную ошибку, оба покинув нору. Непростительную ошибку, которая могла всем нам стоить жизни.

— Что будем делать, брат? — жалобно мяукнула Мяу. — Она крупнее нас раза в три. Посмотри на ее длинную злобную, морду. Она ни за что не пустит нас домой. Скоро Ма и Мау вернутся с охоты. Они наверняка оба устали и замерзли. Они принесут добычу, но им негде будет отогреть свои замерзшие носы и лапы! Мы очень виноваты!

Мяу жалобно тихонько заплакала от бессилья что-либо предпринять.

Я наморщил лоб и выдвинул нижнюю челюсть. Мне почему-то так лучше думалось. В голову ничего путного не приходило. Лисица была защищена стенами норы со всех сторон, торчала только злобно щерящаяся морда. Значит нападение на нее с тыла совершенно исключалось. Напасть спереди — означало попасть прямо ей в зубы и быть загрызенным или серьезно покалеченным. То, что нас было двое никак не меняло эту ситуацию. Мяу была еще слаба и к тому же робка. А я видел только одним глазом. Значит мог пропустить момент нападения лисы с правого бока. Все складывалось скверно. Мои лапы от долгого стояния в снегу начали подмерзать и мы стали перетаптываться и бродить туда-сюда, чтобы не обморозиться…

…На другом конце поляны показался Мау. Он гордо тащил за собой большого тетерева, вцепившись ему зубами в шею. Это была знатная и редкая добыча. Тетерева имеют обыкновение в холодные ночи зарываться в снег, пробивая себе лунки. А ночи и правда стояли холодные. Мы уже порядком озябли в ожидании момента, когда снова можно будет забраться в нору.

Ма шла за Мау позади, неся в зубах ворону. У нас был бы пир, если бы мы с сестрой так глупо не потеряли свое жилье. Мы с Мяу бросились им навстречу, вспарывая нетронутый снег своими телами.

Мау увидел нас, стремительно несущихся через поляну, издали и сразу остановился в ожидании. Видя наш испуг и волнение, он не знал, что и подумать. От кого или от чего мы так бежали?

Оба бросили добычу на снег и ждали нас, переминаясь с лапы на лапу от нетерпения.

— Стойте! Стойте! — кричали мы с Мяу.

— Да стоим мы уже! — вертя головой и ища потенциальную опасность недовольно бурчал Мау. — Что произошло? Куда вы мчитесь?

Мы, наконец, добежали и, запыхавшись и перебивая друг друга, стали рассказывать о случившемся.

Я видел, как мрачнеет мамино лицо и удивленно и широко раскрываются глаза Мау. Оба молчали, оторопев от такого положения дел.

Почти стемнело. Нам срочно нужно было найти новое укрытие или предпринять попытку выгнать лисицу из нашей норы.

Я лихорадочно перебирал в голове разные варианты.

— А давайте я просто наскочу на нее и расцарапаю ей морду… — предлагал Мау.

— А давайте я подойду к ней и "помечу" ее, напИсав прямо на ее подлый нос!..

— А может я станцую перед ней издевательский танец, крича: "не догонишь, не догонишь!.."

— А давайте залезем сверху на сугроб и завалим вход в нору снегом — она и выскочит!..

— Мау, ты славный мальчик, смелый воин и хороший охотник, но стратегия не твое сильное место, — ласково глядя на Мау сказала Ма. — Похоже, что нам не оставили выбора, придется быстро искать укрытие на ночь или умирать здесь от холода. Смотрите, опять метель собирается. "Белые мухи забвения" заметут наши тела к утру, как и мечтает Лунная Кошка.

Мяу заплакала, Мау нахмурился. Он тоже хотел заплакать, но настоящие мужчины не плачут. Настоящие мужчины огорчаются. Мау сдержал слезы и просто отвернулся. Положение было отчаянным…

…Про тетерева и ворону мы даже не вспоминали, занятые решением более неотложной проблемы, чем даже голод, ощутимо грызущий внутренности.

Я закрыл глаза, постарался успокоить скачущие зайцами мысли и обратил свой взор внутрь себя.

В немом отчаянии я воззвал к отцу: "О, отец мой! Великое светило! Доброе и щедрое! Дающее жизнь всему сущему! Я, твой недостойный сын, один из великого множества детей твоих, прошу у тебя совета! Помоги мне придумать план, который спасет мою семью от неминуемой гибели. Я прошу не за себя, я готов отдать свою жизнь за жизнь Мяу, Мау и Ма! Выкупи их жизни у Лунной Кошки ценой моей никчемной жизни. Потому, что она станет никчемной, если Мяу замерзнет, Мау погибнет