Картинка потухла.

Попрощались они только с Верой. Да еще и с каким сюсюкающим тоном! Как будто я здесь была определенно лишней.

Это, собственно, был весь разговор с моими родителями. Но в моей душе остался странный осадок…

Я ничего толком не поняла. Ощущение, словно они сочиняли все на ходу. Да и мы говорили не больше трёх минут. Антонина и Евгений явно торопились, у них наметились дела поважней.

Вера захлопнула крышку ноутбука, повернулась к нам лицом.

— Странные подробности, я ничегошеньки об это не знала! — и удивленно пожала плечами. — Ну ладно, позже с ними поговорим. Не будем рушить их отдых… Да и тебе, Диана, видно пора?

— Да, вы правы, мне пора! — резко вскакиваю. Ноги сами по себе понесли меня к выходу.

Как чувствовала, что лучше бы я оставила все как есть. Не нужно было копаться в прошлом. В итоге вся эта ситуация стала выглядеть еще запутанней.

— Диана! — Мирон пытается меня притормозить, но я уже надеваю туфли и дергаю входную дверь на себя.

— Спасибо за ужин, Вера, — тихонько молвлю, но сестра не отзывается.

— Я провожу.

— Не стоит Мирон, — она пробежала длинными ноготочками по сильной, накачанной руке мужчины. — Вызовем Диане такси. — Наклонилась ближе к его уху, хихикнув, шепнула. — Соскучилась же…

— Вызову такси сама, — громко отрезала я и выскочила в подъезд. Подбежав к лифту, с силой нажала на кнопку вызова лифта. Пока еще я еще не понимала, что именно творится у меня внутри. Вечер как-то напряженно прошел, неуютно.

Не так я представляла себе первую встречу с сестрой или с родителями. Как-то все быстро, без эмоций, галопом. Неправдоподобно. Вера смотрела на меня как на не родную! С заметной ревностью в серо-зеленых глазах. Неужели она каким-то образом догадалась, что у нас с Мироном было? Черт… И платье тоже дорогое на мне увидела.

Наверно поэтому она вела себя со мной так резковато. Догадалась, что этот наряд он мне подарил.

Выскочив из подъезда, я тут же попала под стену из дождя.

А на улице, оказывается, начался дождь.

Промокла до нитки за секунду…

Ну и куда мне ехать?

Некуда.

Пока к Мирону… А потом надо что-то решать!

Искать работу, жильё.

Надеется опять только на саму себя и продолжать жить, как и жила до встречи с Мироном Дорониным.

Что ж, мне даже комфортней… В одиночестве.

Я так сильно разнервничалась из-за всего этого, что у меня голова разболелась, в ушах загудело, а перед глазами замелькала тьма.

Биб!

Я подскочила на месте от громкого автомобильного сигнала! Не поняла, как так быстро оказалась прямо на середине дороги.

Из-за угла выскочили две яркие вспышки фар. Я попала прямо под них. Вдали услышала тревожный крик Мирона и резкий звук тормозов. Как будто получила сильный удар!

Перед глазами словно пронеслась вся моя жизнь…

Я думала, мне пришел конец. Кажется, я почувствовала сильный удар. А потом вообще отключилась. Ничего не помню, не понимаю. Меня окружает ледяная темнота и я брожу в ней, никак не могу найти покоя. А потом вижу вспышку. Вижу, своих родителей! Они куда-то торопливо идут. Всю эту странную и такую мрачную картину я будто наблюдаю со стороны.

— Отродье поганое!

— Брак природы.

— Таким бракованным детям не место на нашей земле!

Доносятся их бранные слова до моего затуманенного сознания. Родители оставляют крошечный сверточек прямо посреди дороги… Не просто оставляют, а бездушно бросают его на асфальт.

Я узнаю это маленькое, застиранное одеяльце — это была вся память о моих родителях. Его мне отдала воспитанница приюта. Я зачем-то до сих пор его храню, но держу подальше от глаз.

И быстро убегают.

Дальше я слышу рокот двигателя и ужасаюсь — по дороге несется автомобиль. Малыш в крохотном сверточке истошно кричит, а несущейся на всех парах автомобиль не думает сбавлять скорость.

— Стойте, нет!

Бросаюсь навстречу, но не могу добежать до места происшествия. Ноги словно заживо замуровали в асфальте. Я просто кричу, машу руками, но меня никто не слышит. Крик младенца разрывает мою барабанную перепонку, лицо тонет в слезах…

— Нет!

Машина сбивает крохотный комочек, и я резко распахиваю глаза.

— Диана, Диана!

Брыкаюсь, царапаюсь, вырываюсь. И реву, реву, реву!

— Перестань! Очнись, очнись! Это просто дурной сон, просто сон…

Меня резко встряхивают сильные мужские руки, буквально заставляют прийти в себя. Это работает.

Я понемногу возвращаюсь в реальное время, понимаю, что меня сжимают в крепких объятиях. Усердно моргаю, осматриваясь. Вижу знакомую прихожую — мы находимся в загородном доме Мирона.

Но как?

Что произошло?

Пока еще не совсем все понимаю…

Меня лихорадит. Да так, что зуб на зуб не попадает. Тем временем, Мирон продолжает крепко прижимать меня к своей груди и гладит спутанные волосы.

— Дурная! Ты зачем на дорогу выскочила? Тебя чуть машина не сбила. Водитель вовремя руль выкрутил, а ты испугалась и сознание потеряла!

— Я… я… Видела, как м-меня… крошечную… они бросили… под колеса….

Рваный всхлип вырывается из самого центра израненной души.

Сон был действительно страшным и таким правдоподобным.

Услышав этот сдавленный вопль, Мирон прижал меня еще крепче, нежно утешил ласковыми прикосновениями и теплыми словами:

— Ладно тише, тише. Идем со мной, ты вся продрогла. Сейчас согрею и успокою.

Подхватывает на руки и как пушинку несет в сторону ванной.

— Одежда вся мокрая. Под дождь попали.

Мирон вносит меня в ванную комнату, ставит на пол в душевой, ни на миг не выпуская из объятий. Слегка отстраняется лишь затем, чтобы снять мокрую одежду.

— Мокрая. Вся… — его кадык дергается, а синие глаза темнеют и становятся такими хищными, как у беркута, собравшегося поохотиться.

Пальцы Мирона ложатся на мои бедра. Ползут вверх, цепляя дорогую ткань мокрого платья, оголяя полностью мои ноги бедра до самых трусиков. Теперь я начинаю дрожать не от холода, а от мощнейшей вспышки жара, зародившейся в нижней части живота.

— М-Мирон… — слабое тело шатает, как на волнах.

Доронин продолжает действовать твердо и настойчиво. Одним властным рывком он снимает платье через голову, бросая его в угол ванной. Я остаюсь в своем простеньком белом лифчике и таких же трусиках. Но Мирон смотрит на моё тело и на белье, как на что-то невероятное.