Кухня моей сестры больше напоминает какой-то современный музей, обставленный навороченным оборудованием и мебелью, нежели кухню.

Под ногами блестит белый мрамор, на стенах красуются дорогие, очевидно подлинные, картины. А на большом стеклянном столе в красивых тарелках с золотой окантовкой разложены очень даже странноватые деликатесы. Преимущественно морепродукты. На которых… у меня аллергия.

Совпадение?

Или всё те же злые шуточки судьбы?

— Дана, присаживайся.

— Диана, — снова поправляю я её в полголоса, занимая указанный ею стул.

Девица уселась рядом с Мироном. Демонстративно нагло закинула на его плечи руку, показывая, что он — принадлежит ей. Адресовала мне коварный, прищуренный взгляд, глотнув вина из бокала.

Мои впечатления об этой напыщенной девице не поменялись. После того, как я узнала Веру чуточку ближе, я удивилась, насколько сильно мы разные. Мы просто не можем быть сестрами в теории! Особенно близнецами.

Мы еще немного перебросились простыми фразами, а потом приступили к ужину. Вера больше не бросала в мою сторону глупые шуточки, а начала подробно расспрашивать меня о моей личной жизни. Хотя делала скучающее лицо, словно думает о чем-то другом, когда я рассказываю ей о себе. Зато, когда настала её очередь рассказов о себе — она начала тараторить похлеще воркующей сороки на дереве в деревне.

Пока она хвасталась собой любимой, я смотрела на устрицы, лежащие в моей тарелке, они казались мне какими-то жуткими. Отвратительными даже. И пахли неприятно. Я для вида просто в них вилочкой поковырялась.

— Не вкусно? — пискляво прыснула она, замечая мои страдания. — Это съедобно, — заверила меня хозяйка пира, — одна устрица стоит как твой недельный заработок в курьерской службе. Наслаждайся пока есть такая возможность. Где бы ты еще поела то, что вам, обычным людям, не по карману?

Я с силой сжала вилку.

— Вера, смени тон и разговор. К чему все это? — Мирон заметно разозлился. Он вообще отбросил в сторону приборы. Дал понять, что он сыт по горло характером своей невестушки. Недовольно скривил губы.

— Ой да, вы правы! Мы ведь здесь для другой цели собрались, — Вера деловито промокнула свои утиные губки салфеткой. — Новость — шок! Даже вообразить себе не могла, что у меня есть сестра близнец. Во дела! Я звонила маме с папой, но они утверждают, что я — единственный ребенок в семье.

— Но экспертиза показала… — добавила я потухшим голосом.

— Да, я знаю! Но ее можно ведь и подделать? — презренно выгнула она брови.

— Тест делала не я, а Мирон.

— Можно сделать еще один, — предлагает он.

— Ой, уже восемь, сейчас мама с отцом выйдут на связь. Пусть сами всё рассказывают!

Вера покинула кухню лишь на пару секунд, затем вернулась с ноутбуком в руках, который поставила в центр стола.

— Ну все, я делаю видео звонок. Мама с папой сейчас отдыхают на Карибах, так что увидеть их ты сможешь только по видеосвязи, — напыщенным голоском пояснила девушка, нажав на кнопку вызова.

Пока что я видела только наши лица, мелькающие на видео и серый фон. Я очень нервничала, отсчитывая секунды до важного момента. Как вдруг губки оборвались и на экране что-то замелькало. Набрав в грудь побольше воздуха, я задержала дыхание, сжав кулачки под столом. Сейчас я увижу своих родителей…

* * *

— Это… значит это она?

Динамик захрипел от важного, женского голоса с елейными нотками.

Картинка не очень четкая — рябит. Да и звук тоже оставляет желать лучшего. Но я их вижу. Значит, это они?

Мама и папа…

Две фигуры, застывшие по ту сторону экрана с суровым интересом, неотрывно следящие за мной.

Мой взгляд поймал темноволосую женщину в годах с короткой стрижкой и моими глазами. Рядом с ней сидит полноватый мужчина в годах. У него пухлое лицо, тоже темные волосы с вкраплением седины и густые усы. Выглядит как типичный олигарх. Но без костюма. Сейчас на господине Кулагине красуется яркая гавайская рубашка.

На заднем фоне, через распахнутое настежь окно, окруженное пальмами, виднеется гладь океана и изредка доносится пение чаек, перекрываемое шумом океанских волн.

— Диана, значит? — заикаясь мямлит женщина. — Вот так сюрприз. — И издает истерический смешок, быстро моргая наращенными ресницами.

Мужчина хмурится, всматриваясь в экран. Морщит лоб. А потом хрипло прокашливается, деловито поправляя усы пальцем, на котором сияет увесистый золотой перстень.

— Да, меня зовут Диана, а в-вы? — я почти не дышу. Меня почти сгибает пополам от такого сильного волнения! Аж в глазах потемнело на миг.

— Антонина и Евгений… Кулагины. Боже, как же сильно ты на нашу Верочку похожа!

— Мама, папа, вам есть что сказать?

Воцаряется непродолжительная пауза. Пара переглядывается друг с другом хмурыми взглядами, затем Антонина Кулагина коротко бросает что-то на ухо своему супругу. Тот одобрительно кивает, соблюдая каменное выражение лица. После чего обращает взор обратно на меня.

Антонина продолжает диалог.

— Дело в том, что я да… я была беременна близнецами, не хотела тебе говорить, Вера. Да и зачем? Если ребенок родился мертвым…

— Что?!

— Так сказали врачи. Мы им поверили. А теперь вот я узнаю, что вторая моя дочь жива. Так странно…

— А где все документы, где могила?

— Антонина была слишком разбита, — взял на себя удар Евгений, пока его жена смахивала с глаз невидимые слезинки, — решили кремировать… Прах развеял. Я это сам сделал, не сказав матери. А документы затерялись во время переезда.

Внутри, в области груди, сжалась невидимая пружина.

Моё сердце забилось слишком быстро.

— Но это да, счастье, что произошла какая-то ошибка, и наша дочь оказалась живой!

Да уж, все выглядит как-то запутанно и неясно.

Главное, неправдоподобно.

Их эмоции… они какие-то неестественные. Наигранные, что ли.

— Когда возвращаетесь? — резво спросила Вера.

— Уже скоро!

Картинка на мониторе быстро-быстро замигала.

— Подождите, вы пропадаете… — Вера стукнула ноготком по кнопке ноутбука.

— Ладно, Верочка и… Диана, мы сейчас не можем говорить. Шеф повар только что позвал нас на ужин! Они поймали лангуста и сразу же его приготовили. Надо съесть пока тепленький! — хохотнул Кулагин.

— Люблю вас! — Вера послала им воздушный поцелуй, затем помахала.

— И мы тебя, конфеточка, скучаем! Очень скоро увидимся.

А я даже не успела попрощаться.

Связь прервалась.