Соня сочла за лучшее закрыть глаза; сознание ее мутилось, она с трудом отдавала себе отчет в том, где находится, и старалась только ни в коем случае не разжать руки. Чудеса продолжались: перед внутренним взором девушки, будто во сне, отчетливо предстала картина происходящего снаружи, как если бы она внезапно обрела дар ясновидения. Весь дворец сиял, точно каждый камень, из которых были сложены его стены, превратился в маленькое солнце, и этих солнц были тысячи и тысячи. Смотреть на него было невозможно, он просто ослеплял. А вокруг... Небо почернело, словно наступила ночь; неожиданно налетел ветер, он вырывал с корнем деревья и затягивал в гудящие воронки все, что можно было оторвать от земли. Сама же земля содрогалась, шевелилась, на ней образовывались гигантские трещины, которые как длинные жадные рты, мгновенно поглощали метавшихся в безумной панике людей. Риатеос оказался в самом центре разбушевавшейся стихии, однако бедствие могло распространиться и дальше. Ианте грозила гибель.

— Назад,— хрипло проговорил Магистр.

Соня всей душой и всем сердцем пожелала, чтобы этот кошмар прекратился. Похоже, остальные думали точно так же.

— Назад! — повторил Итан.— Кровью Наола приказываю вам вернуться!

Однако стихия не покорялась. Пентакль опять начал вращаться, вершина звезды принимала различные положения, но не замирала. Казалось, худшие опасения Итана подтвердились: загнать обратно разбуженную древнюю мощь было невозможно, его власти для этого не хватало... Магистр на мгновение умолк и взглянул прямо в глаза стоящего напротив него Ёно Рана, словно задавая немой вопрос. Кхитаец медленно склонил голову. Тогда Итан соединил руки Гинмара и Тонга, а сам шагнул вперед.

— Получите то, чего алкаете! — воскликнул он, бросаясь вниз, в самый центр пентакля.

Шум и вой снаружи стихли. Силы Нижнего Мира устремились назад, к Вратам. Пентакль со стоящим на нем человеком вращался так, что черты лица Магистра было уже не разобрать.

— Гинмар! Не упусти момент! — крикнул Ёно Ран.

Змейки дыма втягивались назад, под землю, увлекая за собой Итана. Сын его, глядя остановившимися глазами на исчезающую фигуру отца, вдруг заговорил: с его губ срывались слова древних заклятий...

Спустя какое-то время все закончилось. Помещение обрело прежний, первоначальный вид, словно ничего и не произошло. Только из шестерых человек, переступивших его порог, теперь там стояло пятеро.

Ёно Ран положил руку на плечо Гинмара.

— Приветствую тебя, Магистр. Ты сделал это, и твои печати прочны.

— Но мой отец... он не мог уйти просто так... Это ужасно!

— Все кончено,— сказал кхитаец.— Жертва Итана принята. Он исполнил свой долг Хранителя.

* * *

Днем позже Соня покинула Ианту, с трудом отгоняя стоящие перед ее мысленным взором страшные картины, не в силах разобраться в том, что же произошло у нее на глазах и при ее непосредственном участии.

Теперь путь ее лежал в Шадизар.

Соня никогда никому не рассказывала о пережитом в Ианте. Воспоминания оставались с нею, внутри нее, но жизнь неслась бешеным галопом, не давая никакой передышки, и годы летели незаметно — девушка их не считала. Остановиться, оглянуться назад было попросту некогда. Ведь Соня принадлежала к той редкой породе людей, чья жизнь — как стрела, выпущенная точно в цель опытной твердой рукой неведомого лучника. Может ли стрела развернуться и полететь в обратную сторону? Был безумный риск, и кровавые схватки, и поражения, и восторг побед; приключения и странствия, любовь и предательство, и множество новых битв впереди...

Между тем минуло восемь зим.

В тот день с самого рассвета она ощущала странную тяжесть и тоску, камнем лежавшую на сердце. Причина была проста и совершенно очевидна: Север накануне отправился с небольшим отрядом верных ему людей в Замору, а она, Соня, в который уже раз не удостоилась чести оказаться с ним рядом. Вожак никогда не брал ее с собой. Это было неприятно и унизительно: неужели он до сих пор не уверен в ее надежности? Откуда такое пренебрежение? Разве она необученная девчонка, ни разу не сумевшая доказать, что является прекрасным опытным бойцом, выносливым, сильным и верным, а нож, меч и лук равно послушны ей? Это мог бы подтвердить каждый обитатель Логова; о Соне уже слагались легенды, и только взгляд Вожака, когда он смотрел на нее, оставался прежним — чуть насмешливым и странно нежным. Так смотрят на дитя, с деревянным мечом бросающееся в заросли колючих кустов. В такие минуты девушка злилась и не понимала, чего хочет больше — бросить ему открытый вызов или покинуть Логово и провести остаток жизни, доказывая всему миру, что

не ровня Вожаку. Придет же когда-нибудь день, и Север признает ее заслуги. Наконец, она красива, чего же ему еще?! Конечно, бегать за ним как собачонка она никогда не будет. Этого только не хватало! Ни один мужчина на свете такого не стоит. Ну, ничего. Он сам сделает первый шаг...

Дверь ее комнаты приоткрылась, и Соня повернулась лицом к стене: пусть думают, что она спит. Ей совершенно не хотелось никого видеть, ни с кем говорить.

— Соня,— нерешительно позвал молодой послушник,— мать Разара хочет, чтобы ты явилась к ней.

— Ну что еще? — Девушка раздраженно обернулась.— Меня никак нельзя оставить в покое? Еще едва рассвело...

Послушник молчал, неловко переминаясь с ноги на ногу. Ждал другого ответа.

— Скажи Волчице — я иду,— сквозь зубы процедила Соня.

Он тут же исчез. Девушка поднялась, плеснула водой в лицо, уложила волосы в простую прическу, натянула сапоги и напоследок еще раз глянула в зеркало, что отнюдь не прибавило ей бодрости. Боец, называется. Одни темные тени, глубоко залегшие под глазами, чего стоят.

Да пропади он пропадом, этот Север.

Перед Разарой она предстала с самым решительным видом. Легкий поклон и обычные слова приветствия сообразно принятому в Логове этикету по отношению к старшему.

— Неважно выглядишь,— заметила Волчица.— В последнее время я тебя не узнаю. Что, дитя умирает от разбитого сердца? — Она ехидно прищурилась.

— От отсутствия дела,— парировала Соня; внутреннее напряжение в ней нарастало.— Сердце здесь ни при чем. Просто надоело все. Обучать новичков, впустую тратить время. Наставников и без меня хватает.

— Хватает,— согласилась Разара подозрительно легко.— Но причина твоего уныния не в этом. Ты, судя по всему, не хочешь понять, что Вожаку спокойнее, когда ты в относительной безопасности. Ему не все равно, что с тобой будет.

— Какое мне дело? Ты звала меня, чтобы сообщить о его переживаниях? Они меня не интересуют.

— Ты очень неумело лжешь сейчас, Соня. Впрочем, не важно. Разумеется, сердечные проблемы меня не касаются. Кажется, для тебя нашлась работа.

Девушка встрепенулась, как боевой конь при звуке трубы.