Я пыталась достучаться до него, докричаться, растрясти — ничего не выходило. Мне даже не удавалось понять, испытывает ли художник сильную боль, или же это помешательство. А также идет ли речь о недуге или о колдовстве. В любом случае, первым делом требовалось найти лекаря. Но прислуги сегодня дома не было, а как оставить Итая одного в таком состоянии? Какое-то время промаявшись в сомнениях, я решилась. Пробежав через кабинет и кухню, на всякий случай припрятала подальше попавшиеся на глаза ножи.

У меня был свой ключ, и я воспользовалась этим, заперев снаружи входную дверь. Подумалось, что оману опасно выходить на улицу в подобном состоянии. Если он придет в себя, без труда откроет своим ключом. Если же нет, скорее всего, не сориентируется.

Нельзя сказать, чтобы я была полностью довольна сложившимся раскладом, но ничего лучшего в голову все равно не приходило. Теперь главное — как можно быстрее привести целителя.

Куда бежать, я знала. По-настоящему хороших лекарей (не знахарей и не повивальных бабок) в нашем маленьком городке было не так уж и много. Один из них жил не слишком далеко от улицы Цаярим. Никого ближе я бы точно не нашла. Поэтому я бежала, почти не глядя по сторонам, так быстро, как только позволяли не слишком тренированные ноги.

До дома лекаря добралась примерно за четверть часа. Табличка, прибитая над дверью, недвусмысленно гласила: «Эйран Рофе. Целитель». Вбежала в прихожую, где сразу и обнаружила врача средних лет, дававшего наставления мужчине, по-видимому, его пациенту.

— Доктор, Итаю Брику плохо! — воскликнула я, цепляясь за стенку шкафа, чтобы не упасть с разгона. — Срочно нужна ваша помощь!

— Понятно, — невозмутимо кивнул тот, заложив большие пальцы в узкие кармашки жилета. — Непременно навещу адона Брика. Вот только у меня здесь еще три пациента, которым тоже не слишком хорошо. После того как я осмотрю их, отправлюсь к господину художнику.

Я оглядела и вправду обнаружившуюся в прихожей очередь. Седовласая женщина лет пятидесяти пяти и двое мужчин — один ее ровесник, другой помоложе. Ощутив соленый привкус во рту, прекратила прикусывать губу. Лекарь явно настроен сдержать свое слово, но кто знает, сколько времени уйдет на прием всех этих пациентов? И есть ли это время у художника? Озарение нашло на меня внезапно.

— Адоним! Адонит! — обратилась к присутствующим я. — Не хотите ли вы стать счастливыми обладателями эксклюзивных набросков руки знаменитого Омана Итая Брика?

Пациенты согласно заулыбались и без малейших препирательств согласились уступить свою очередь.

— Зайдите на следующей неделе по адресу улица Цаярим, дом 11, — объявила я.

Рофе хмыкнул, исчез на пару минут за соседней дверью, после чего появился оттуда с саквояжем и в сюртуке. Опасаясь задержаться даже на лишнюю минуту, я взяла экипаж.

— Итак, у адона Брика снова случился приступ? — осведомился лекарь, когда мы сели в карету.

Я подняла на него изумленный взгляд.

— Такие приступы уже бывали?

— О да. Каждый месяц, — подтвердил целитель.

Я невольно выглянула в окошко, за которым стремительно сгущались сумерки.

— В полнолуние? — невольно сорвалось с уст.

Рофе усмехнулся.

— Нет, просто приблизительно раз в месяц, — заверил он. — Иногда — в полтора.

— Это серьезное заболевание? — взволнованно спросила я.

— Смотря что вы имеете в виду, — откликнулся лекарь. — Если «опасное», то нет. Но сами по себе приступы довольно мучительны.

Еще бы я в этом сомневалась после того, как мне довелось увидеть один из них собственными глазами!

— А с чем это связано?

Рофе многозначительно пошевелил бровями.

— Это сегодня вы имеете дело со знаменитым и преуспевающим оманом. Однако художником он был не всегда, и некоторые события его пришлого привели к таким вот малоприятным последствиям. Большего я вам сказать не могу. Хоть речь и не идет о чисто медицинской информации, согласитесь, что врачебная этика не позволяет мне ее разглашать. Если хотите, спросите у адона Брика сами, когда он придет в себя.

— А он точно придет в себя?

Охватившее меня беспокойство не отступало.

— Вне всяких сомнений.

Несмотря на оптимистичный прогноз, я буквально соскочила со ступеньки на ходу, когда экипаж стал притормаживать у нужного дома. Дверь пребывала в прежнем состоянии, ключ легко провернулся в замке. Итая мы обнаружили в гостиной. Сейчас он вел себя значительно спокойнее, чем во время моего ухода, однако по-прежнему был не в себе. На наше появление он практически не отреагировал. Взгляд оставался невидящим.

Лекарь деловито поставил саквояж на стул, извлек оттуда несколько предметов и приступил к работе. Покосившись на часы и немного поколебавшись, я все-таки поинтересовалась, как долго он предполагает оставаться у омана. Выяснив, что еще прилично, я попросила разрешения сбегать к себе домой, чтобы выгулять собаку, после чего обещала сразу же вернуться.

Об экономии денег речи, естественно, не шло. Я взяла экипаж и туда, и обратно, вывела и накормила Хахаля и, присев к нему на корточки, предупредила, что до завтра, скорее всего, не вернусь. Об утреннем выгуле Хахаля договорилась с Лилах.

К тому моменту, как я снова вошла в одиннадцатый дом на улице Цаярим, Итай Брик уже лежал в постели. Похоже, он спал, но очень неспокойно: голова металась по подушке, и даже толстое одеяло не могло скрыть бьющую пациента дрожь.

— Я сделал ему укол, — сообщил целитель, будто в подтверждение своих слов убирая в саквояж опустевший шприц. — Это худо-бедно компенсирует организму те ресурсы, которые он растрачивает на приступ. Жаропонижающее я тоже дал, но оно не избавит его от состояния озноба в ближайшие несколько часов.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что приступ — вот здесь. — Рофе приложил пальцы к голове Итая. Черные волосы взмокли и теперь практически стояли дыбом. — И от этого микстуры, понижающие температуру тела, не помогут. Я пытался убедить адона Брика регулярно принимать лекарства, которые предотвращали бы приступы, но он отказался. Так что теперь его состояние нормализуется только к утру.

Лекарь вскоре ушел, а я осталась сидеть возле постели. Необходимо дождаться утра. А дальше, если верить прогнозам специалиста, с оманом все будет в порядке, и мое присутствие больше не потребуется (сверх обыкновенного, я имею в виду).

Поначалу Брик лежал вполне спокойно, но в скором времени его начало трясти — по всем правилам, словно в лихорадке, когда зуб не попадает на зуб, а человек обхватывает себя руками в тщетной попытке согреться. Я укрыла его двумя одеялами как следует. Не помогло. Дала еще немного жаропонижающего. Другого, не того, что перед уходом вколол целитель. Толку чуть, как стало понятно час спустя. Давать еще больше лекарств я побоялась.