Художник дрожал так, что на него больно было смотреть. Хлопнув себя по лбу — как же можно было не подумать об этом раньше?! — я помчалась на кухню, чтобы приготовить грелку. Вскипятила воду, воспользовавшись тем же приспособлением, при помощи которого Брик прежде варил кофе. Положила грелку под одеяла. Результат нулевой.

Нервно сцепив руки, я стала думать. Что еще можно сделать? Что сделала бы я сама, если бы страдала от холода, а все опробованные средства не помогали? Ответ нашелся сразу. Я бы позвала Хахаля. Забралась бы в постель вместе с ним, укрылась одеялом, прижалась бы к его шерсти, ощущая тепло чужого тела, и гарантированно бы согрелась. До сих пор, во всяком случае, этот метод никогда меня не подводил, хотя я и не страдала той болезнью, что мучила сейчас Итая.

Тепло чужого тела. Да, это считается наиболее безотказным способом. Но Хахаля здесь нет, да и вряд ли художник впоследствии скажет мне спасибо, если узнает, что в его кровать затащили огромного пса. А значит, вариант остается только один…

Я колебалась, но недолго. В отличие от Хахаля, я не линяю, а стало быть, кто узнает? В доме никого нет и до утра точно не будет. Оман в полусне — полузабытье и не в курсе, что происходит вокруг него. А к тому времени, как он придет в себя, я двадцать раз успею возвратиться в кресло.

Быстро стянула с себя одежду (раз уж речь идет о тепле тела, нужно хотя бы частично обнажить это самое тело). Осталась в одном белье, избавляться от которого показалось мне перебором. Чувствуя, как и сама начинаю дрожать (все же в комнате было не жарко), забралась к Брику под одеяла. И, зажмурившись, положила руку ему на грудь.

Кожа оказалась горячей, и тем не менее я сразу физически ощутила бившую его дрожь. Сначала оман дернулся, отстраняясь, но спустя несколько секунд немного расслабился и сам приблизился ко мне. Его по-прежнему трясущаяся рука сжала мое плечо. Я привлекла художника еще ближе к себе, стараясь максимально поделиться собственным теплом. Чувство охватившей меня неловкости было при этом чрезвычайно сильным, и приходилось всю дорогу напоминать себе, что речь идет не более чем о медицинской процедуре. Да, я ни разу до сих пор не лежала в постели с мужчиной, но что с того? Сейчас речь не идет ни о романтике, ни тем более о страсти. Просто помощь ближнему, тем более что он сам очень помог мне в недавнем прошлом.

Руки обвили плечи, кожа касалась кожи. И в скором времени сотрясавшая художника дрожь утихла…

Когда я проснулась, солнечный свет щедро поливал комнату. Еще бы, ведь шторы с вечера остались незадернутыми. Кому пришло бы в голову этим заниматься, приводя в более-менее приемлемое состояние больного, страдающего от острого приступа… Что?!

Осознание того, что я вчера так и уснула, лежа с Бриком в одной кровати, будто обухом ударило по голове. Я подскочила на постели, одеяло соскользнуло с обнаженных плеч. Может быть, он еще спит? Может быть, я еще успею…

Не успела. Оман, одетый, посвежевший и вообще производивший впечатление совершенно здорового человека, стоял в паре шагов от кровати и внимательно наблюдал за моими действиями. Я поспешила лечь и натянуть одеяло повыше, чтобы спрятать под ним бретельки бюстгальтера. Паника нещадно колошматила сердце о стенки грудной клетки. Чувство неловкости вкупе с вопросительным взглядом Брика требовало объяснений.

— Это совсем не то, что вы подумали! — неоригинально выпалила я, будто застуканная не самим Оманом, а его ревнивой женой.

Брови художника поднялись еще выше. Дескать, ладно, не то, что я подумал, а что же, в таком случае?

— Просто вам было плохо, приходил лекарь, а потом я осталась помочь, сидела у вашей постели и задремала, — на одном дыхании выпалила я.

Оман лишь слегка шевельнул головой, не отводя взгляда. Обстоятельства, при которых прикорнувшая на посту сиделка оказалась в одном нижнем белье, остались невыяснены.

— Да как вам не стыдно думать подобное?! — перешла в нападение я. Даже села, чтобы аргументы звучали убедительнее. Правда, одеяло снова пришлось натянуть по самые плечи и придерживать в таком положении. — Да меня, если хотите знать, мужчины с этой стороны вообще не интересуют!

Лишь договорив и заметив странное выражение на лице художника, я осознала, что мои слова прозвучали довольно-таки двусмысленно. А уж в глазах представителя богемы второе их значение, о котором я поначалу даже не подумала, автоматически выступало на первый план. Но что было делать? Не начинать же в очередной раз лепетать, что «я совсем не то имела в виду»! Словом, я решила не заострять внимание на теме моей якобы нетрадиционной ориентации и просто гнуть свою линию до конца.

— Именно! Я не какая-нибудь… натурщица, у меня совсем другие интересы!

Брик склонил голову набок, а затем медленно кивнул, соглашаясь с тем фактом, что да, интересы у меня, судя по вышесказанному, и вправду другие.

— А этот твой… ухажер? Я имею в виду не пса, — уточнил он на всякий случай.

Гильад пару раз встречал меня с работы, поэтому Итаю доводилось его видеть.

— А мы с ним просто друзья, — ответила я. — У нас чисто платонические отношения.

— Понятно, — кивнул оман, по-моему, даже с некоторым удовлетворением.

Однако выражение его лица быстро изменилось. По нему явственно проскользнуло чувство неловкости; видимо, Брик сообразил, что устроил допрос в не самых подходящих для этого обстоятельствах.

— Ладно… — опустил глаза он, отметая все то, что было сказано прежде. — Я сильно тебя вчера напугал?

— Не смертельно.

— В следующий раз, когда я скажу тебе уходить, просто уходи, — мягко посоветовал он. Назвать это приказом сейчас было бы трудно.

— Непременно!

Я даже не попыталась притвориться, будто говорю честно, и оман, все еще внимательно следивший за выражением моего лица, без сомнений, это понял.

Едва заметно усмехнулся.

— Если тебе несложно, пообещай, что не станешь рассказывать о случившемся, — вновь посерьезнел он.

— Вы имеете в виду об этом?

Я опустила взгляд на постель, в том числе на одеяло, под которым по-прежнему скрывались мои условные прелести.

— Об этом тоже. — На словах Брик вроде бы и согласился, но при этом мотнул головой, отчего немедленно стало понятно: изначально он имел в виду нечто иное. — Просто потому что это может плохо отразиться на твоей репутации… хоть ничего и не было, — поспешно добавил он.

Невзирая на эмоциональную напряженность ситуации, я тихонько рассмеялась.

— Если по городу распространятся сплетни о том, что я спала с вами в одной постели, моей репутации это только пойдет на пользу. Я, конечно же, ничего не скажу, — поспешила перейти на серьезный тон я. — Но вы имели в виду что-то другое?

— Да. — Брик облизнул пересохшие губы. — Буду признателен, если ты никому ничего не скажешь про мою болезнь.