- Послушай... Бианка, - от ее имени во рту стало остро-сладко, и это показалось Гуннару странным, - там, куда мы едем, самым важным словом является слово моего отца. И он не назовет тебя рабыней, ведь давно отверг идею рабства, и не отнесется к тебе, как к залогу в сделке, ведь не заключал ни с кем никаких сделок. Он отнесется к тебе, как к благородной девушке, которая попала в беду по вине его сына. Так что если кому-то из нас и следует беспокоиться - то мне. Потому что я несусь на полном парусе навстречу отцовскому подзатыльнику.

Бианка была рада, что он стоит за ее спиной и не видит легкую улыбку на ее лице. Образ Гуннара, получающего подзатыльник, очень уж ей понравился.

Но развешивать уши, как Триш, она не собиралась и быстро вернулась к привычной подозрительности:

- И я должна поверить на слово, что яблоко упало от яблони очень далеко, и твой отец - порядочный человек?

- Ты не знаешь моего отца. Так что тут одно из двух. Либо он порядочный человек, либо нет. Пятьдесят на пятьдесят. Это не такая уж плохая статистика. Особенно если вспомнить, что я сто процентный мерзавец, - в глубине души Гун надеялся, что она скажет: «Нет. Это не так».

Но Бианка разрушила робкие мечты:

- Пожалуй, это так. Пожалуй... У меня нет другого выхода, кроме как понадеяться.

Она вздрогнула от мысли: «Для чего вообще Гуннар затеял этот разговор? Чего он добивается?».

- Тебе все еще холодно? Принести еще платок? - Гун истолковал это движение иначе.

- Нет. Нет... - ответила она и, задумавшись, невзначай проговорила, - спасибо.

Теперь уж Гуннар вздрогнул. Он не ослышался? Она действительно его отблагодарила? В голову полезла тысяча едких замечаний и саркастичных выпадов, но он сдержался и не произнес ни одно из них.

Он уже достаточно наговорил ей. И потому ответил лишь:

- Не за что.

Глава 12 - 1

Из мутного отражения в старом крохотном зеркальце на Эдварда смотрела вполне себе симпатичная девушка с, быть может, не таким тоненьким и прямым носиком, как у светских красавиц, но живым взглядом и обаятельной улыбкой.

А ее светлые гладки волосы! У-у-у. Чистая платина!

«Красиво. Но слишком примечательно», - подумал Блейн о ее волосах, и девушка из отражения легким быстрым движением сняла их с головы. На месте платинового парика теперь виднелись кучерявые волосы Эдварда.

Он усмехнулся и иронично качнул головой. С париком была милейшая особа, а без - какой-то клоун накрашенный.

Хотя Эдвард обращался с косметикой получше многих женщин, и умело подведенные глаза, припудренные щеки, очерченные брови, подкрашенные, но без излишеств, губы не имели ничего схожего с маскарадным гримом.

Но вся беда в том, что предназначался мастерский макияж Розалии Джонсон, его сегодняшнему амплуа, а никак не Эдварду Блейну.

Розалия Джонсон - кокетливая, в рамках приличия, девушка с прекрасным образованием и четкой жизненной целью пробиться в высший свет. Она была родной сестрой Роберта Джонсона, который познакомился с Найджелом Смитом, молодым, но уже подающим надежду художником, в кабаке сразу после его ссоры с Винсентом Майером.

Под именем Роберта Эдвард неплохо сдружился с Найджелом, но это знакомство довольно быстро потеряло актуальность. Вздорный юноша не так много знал о Майере и тем более - о похищении. По всей видимости, проклятый индюк уже предпринял все меры, чтобы скрыть пропажу жены, и Блейну необходимо было двигаться дальше.

И тут Найджел мог пригодиться в последний раз. Он легко входил в круг светских дам, ведь прекрасно набил руку в женских портретах, которые ухитрялись быть похожими и льстивыми одновременно.

И именно светских дам Блейн избрал оружием против Майера. Ведь нет никого более легковерного, чем они. И ни одно людское знание не распространяется с такой немыслимой скоростью, как их сплетни.

Стоит только словечко сказать о госпоже Майер, которая куда-то подевалась, как через денек-другой весь высший свет встанет на уши и примется требовать от Винсента объяснений упорнее, чем простолюдины - снижения налогов у короля.

Судя по рассказу Найджела, Майер пекся о репутации в высших слоях общества. Потому-то он и докопался до количества оружейных отсеков на нарисованном корабле. Блейн понимал: он докопался лишь из желания докопаться, но откуда-то ведь в его голове взялся такой предлог? Значит, думал об этом, тревожился. Да и как иначе? Он владеет крупнейшей торговой компанией, ему впору просиживать обеденные стулья в дворце какого-нибудь короля, да только простое происхождение перекрывает дорогу. Кто знает, сколько грехов он нажил на свою уж проданную Гуннару душу, пока прокладывал тропинку хотя бы в высший свет Дубиншофта! Женитьба на благородной девушке стала еще более важным в этом деле шагом. А вот потеря ее, да еще и при таких обстоятельствах... О, это станет его крахом.

Как же! И тут и там начнут судачить, мол, вот тебе и делец! Даже жену свою, бедняжку, такую молодую, сберечь не смог от разбойников, как еще корабли его не потопили пираты! И все в том же духе, все в том же стиле.

Майер и его положение, в частности, теперь уж виделись Эдварду ясно и отчетливо. Как на ладони.

И он знал, что делать, а, главное, как делать.

И тут в игру входила Розалия Джонсон. Молодая и обаятельная девушка, которая совсем недавно вернулась из-за границы и не терпит поделиться впечатлениями со всем светом. Такая особа непременно привлечет внимание возрастных светских дам, а внимание - это все, что Эдварду и требовалось.

Добраться до высшего света Блейн планировал через Найджела. Однако, хоть он завязал с художником приятное знакомство, тот не стал бы рисковать благосклонностью дам и представлять им неблагородного человека, о котором сам толком ничего не знал, кроме того, что тот неплохой малый и не гнушается проставиться в пивной.

Однако как человек творческий и романтичный, Найджел имел довольно распространенную слабость - женщины.

Он засматривался на каждую встречную, и глаз художника в каждой встречной обнаруживал богиню красоты.

Однако женщины не отвечали бедолаге взаимностью. Найджел в их глазах казался слишком хилым. Худее был только его кошелек.

Если бы он меньше денег тратил на выпивку - кошелек заметно потяжелел бы. Или, по крайней мере, он мог бы тратить деньги на еду и поднакопить чуточку веса.

Так и так хоть от одного своего недостатка он мог бы избавиться... Ведь два сразу женщины Дубиншофта ему не прощали.