— Восемь часов уже.

Я посмотрел в зеркало. Заведение заполнялось людьми. К посиделкам присутствующих присоединялись проставления по поводу ухода с работы и холостяцкие мальчишники накануне свадьбы. Парни, готовые славно погулять ночку в сопровождении небольшого количества дармовой обнаженки. Самое начало вечера, который закончится шашлычной блевотиной с головы до ног и выволочкой от жены.

— Вперед, парни, ваши аплодисменты Шалунье Никите! Оуеее! О’кей! Воуууу!

К идиоту с микрофоном никто не присоединился.

— Сейчас девочки уходят на небольшой перерыв, но через пять минут мы вернемся, и перед вами выступит единственная и неповторимая, великолепная Кайлиии! Дааа!

Восемь часов… Я внимательно рассмотрел в зеркале отражение толпы. Костюмы. Мальчишник. Засранец Великолепный Стив из утреннего радио-шоу со своими прихлебателями. Один из последних либерал-демократов в муниципальном совете, одиноко сидящий за столиком. Пара местных бандитов, обменивающихся косячком. Никаких признаков кого-либо похожего на… Твою мать.

Твою ты мать!

У входных дверей стоял мужчина с ушами размером с амбарные ворота, выступающим подбородком и волосами, подстриженными так коротко, что можно было рассмотреть каждый из множества шрамов, которыми была исполосована его бесформенная голова. Рост пять футов три дюйма,[51]не выше. Вытирая рукой приоткрытый рот, он внимательно разглядывал толпу. На руке самодельная татуировка — ласточка. Синие чернила расплылись.

Я втянул голову в плечи и слегка согнулся, стараясь выглядеть незаметным, насколько это было возможно.

Твою мать.

Хитрюга зашептал:

— Ты что, прячешься от…

— Я не прячусь, я…

— Ах ты, тупой придурок. Я тебе говорил держаться подальше от…

— Заткнись, о’кей? — Я снова заглянул в зеркало. — Что он делает?

— Ищет кого-то.

Прикинь, вот что случается, когда ты местный и тебя всегда могут найти. Я одним глотком осушил остатки воды. От пузырьков желудок забурлил. Это только пузырьки, и больше ничего.

А потом у меня из-за спины раздался голос, высокий такой, с хрипотцой:

— Так, так, так, детектив-констебль Эш Хендерсон, как неожиданно.

Ноги делать поздно.

Я крутанулся на стуле, все еще держа в руке пустой стакан. Оружие не самое элегантное, но может наделать кучу неприятностей.

— Джозеф! — Посмотрел, не стоит ли кто-нибудь у него за спиной. — А где твой бойфренд?

— Гомофобия,[52]констебль Хендерсон? Я ожидал большего от человека, занимающего такое положение в нашем обществе. — Слегка покачал головой. — Если вам хочется знать, то Френсис сейчас паркует «БМВ». Не волнуйтесь, он скоро к нам присоединится. — На лице Джозефа, словно под хлебным ножом, прорезалась улыбка. — Ба, детектив-инспектор Морроу. Как изволите поживать?

Хитрюга пожал плечами:

— Ты знаешь, что Олдкасл произвел кучу отравляющего газа, чтобы убивать нацистов в Первую мировую войну?

Джозеф поднял пересеченную шрамом бровь:

— Очаровательно. — Потом снова ко мне: — Констебль Хендерсон, у вас, совершенно случайно, нет ли кое-чего для меня?

За Джозефом возникла фигура. Высокий и широкоплечий, кудрявые рыжие волосы собраны в конский хвост, перебитый нос, громадные усы с небольшой бородкой под нижней губой. Снял с носа джонленноновские солнцезащитные очки и сунул в карман кожаной куртки. Маленькие розовые глазки. Коротко кивнул:

— Инспектор.

Я тоже кивнул:

— Френсис.

Джозеф вынул из кармана пару кожаных перчаток и надел на руки:

— Скажи мне, Френсис, наш друг констебль Эш Хендерсон сегодня есть в списке?

Здоровяк достал записную книжку и начал перелистывать страницы, от усердия высунув кончик языка из угла рта. Лоб покрылся морщинами.

— Не.

— О-о… — Джозеф нахмурился. — Ты уверен?

— Да.

Спасибо тебе, Господи, за это.

— Ну да, завтра, наверное. — Подмигнул мне: — Кажется, Старушка Удача улыбнулась вам этим вечером, констебль Хендерсон. Возможно, вам нужно очень хорошо все обдумать и вернуть долг мистеру Инглису, чтобы не вынуждать нас организовывать ночной визит в ваш дом представителей нашей службы финансового мониторинга.

Френсис шмыгнул носом:

— Вон он наш парень, в сортир пошел.

Худощавый мужчина с прямоугольной лысиной нетрезвой походкой пробирался к туалетам. С грохотом закрылась дверь. Френсис бросился вслед за ним.

Джозеф сунул руки в карманы и покачался на каблуках:

— На самом деле нацистской партии не существовало до тысяча девятьсот двадцатого года, так что вряд ли на них воздействовали газовые выбросы из Олдкасла… Ага. Вот и Френсис вступил в переговоры с нашим другом.

Френсис выволок лысеющего чувака из сортира. Парень пытался застегнуть брюки, все еще не прекращая начатый процесс.

— Пожалуйста, я все могу объяснить, я не знал, что возвратить нужно было на прошлой неделе… в смысле, деньги у меня есть, я ведь никогда не говорил, что у меня нет денег, правда?

Френсис протащил его мимо нас, направляясь к выходу.

— Они завтра у меня будут, как только банки откроются, все будет о’кей, клянусь! — И откуда-то с вымощенной булыжником улицы: — На самом деле у меня есть деньги, это не проблема, мы можем…

Дверь с грохотом захлопнулась.

— А сейчас девочка, которую вы так долго ждали! Единственная, неповторимая и необыкновенно сексуальная Кайлиии!

Свет приглушили, и из динамиков заорала «Совсем Плохой».[53]Любительский час закончился.

Джозеф снова сверкнул зубами:

— Итак, джентльмены, с вашего позволения, у меня есть еще кое-какие неотложные дела. Наслаждайтесь представлением.

Хитрюга дождался, когда Джозеф присоединится к Френсису на улице, и только тогда уставился на меня:

— Сколько ты должен Энди Инглису?

Я повернулся спиной к бару, — кровь стучала в ушах почти так же громко, как музыка. Господи, кажется, все закончилось. Махнул рукой Стиву насчет еще одного стакана воды.

— Очень может быть, что Мальчик-день-рождения жил рядом с Кэмерон-парком, когда был мальчишкой. Так что тебе в твоих поисках придется зайти гораздо дальше, чем на девять лет.