Снова шорох на другой стороне аллеи.

— Да хватит уже. — Я повернулся спиной и раскрыл дверь. — Мне по хрену, о’кей? Трахайся с кем угодно и где угодно.

Кто-то за моей спиной откашлялся:

— Как долго тебе было известно об этом?

Я остановился — рука на двери, а музыка изнутри все громче и громче. Облизнул губы. Стою молчу.

— Эш? — Шаги по асфальтовой площадке перед дверью. — Как долго тебе было известно об этом?

Я глянул через плечо, а он там стоит. Детектив-инспектор Хитрюга Дейв Морроу. Пальцы-сосиски теребят пуговицы костюма.

— Что? Нет, я тебя не слышу…

Я посмотрел на зазор между тостом и раскаленными, оранжевого цвета, нагревательными элементами — тостер еще не сжег хлеб. Прижимая мобильный телефон плечом к уху, другой рукой я погружал в кружки пакетики с чаем. На кухонном столе гремел и дребезжал чайник.

Холодно сегодня утром. Окно похоже на затуманенную темно-серую плиту.

На другом конце линии Рона снова зевнула:

— Я говорю, жаловаться на вас приходил и в участок.

— Ты когда вчера с работы ушла?

— Не сдала я экзамены на сержанта, так и буду теперь детективом — констеблем всю оставшуюся жизнь. Сиди за работой допоздна или не получишь повышения. Вы сами мне это говорили.

Верно по всем пунктам. Чайник щелкнул и смолк.

— Да, но если ты заснешь на работе или облажаешься из-за усталости, тогда можешь навсегда распрощаться с тремя полосками.

Разлил кипяток по кружкам. Два куска слегка пригоревшего тоста на тарелку.

— Это та корова, Дженнифер Прентис, приходила — сказала, что вы вчера избили ее фотографа.

— Удивительно, что она ждала так долго.

Кусочек масла, потом немного малинового варенья.

— Я сказала Дуги, что разберусь с этим делом. Расскажите мне вкратце, что там произошло, прежде чем Профессиональные Стандарты возьмутся за это дело.

Два кусочка сахара в одну чашку и по доброй порции молока в каждую.

— Кто она такая, чтобы делать подобные заявления? Что с того, ну, врезали вы разок придурку-папарацци, я уверена, у вас на то была причина, так ведь?

— Ну, что-то вроде того.

Дверь в гостиную дребезжала от сдавленного храпа Это Паркер старался быть незаметным.

Я стал подниматься вверх по лестнице, под ногами заскрипели ступени.

— Ну, вы не беспокойтесь об этом, я с ним переговорю. Он у меня сразу вспомнит, как все было на самом деле.

В спальне было темно, пахло мускусом и пряностями и еще чуть-чуть отбеливателем. Я поставил завтрак на комод, потом раздвинул шторы. Окно запотело по углам росистой паутиной. Горизонт уже окрасился бледно-голубым, но Олдкасл был еще безбрежной темной массой, обрызганной местами мелкими крапинками желтого и белого.

— Шеф?

Костюм Сьюзан — полицейская униформа — висел на двери платяного шкафа.

Это была не повседневная форма английского «бобби», а что-то вроде фантазии на тему полиции Нью-Йорка: юбка с воланами, кожаный корсет и — для завершения образа — шляпа, наручники и черные, для извращенцев, виниловые ботинки по колено.

— Шеф? Вы меня слышите?

— Сделай одолжение, скажи Веберу, что после утреннего поквартирного обхода тебя не будет, припаркуйся где-нибудь в тихом месте и поспи пару часов. И смотри, чтобы Смит тебя чем-нибудь не озадачил.

— Спасибо, шеф. — В ее голосе послышалась улыбка. — И не беспокойтесь о мальчонке-фотографе. Я с этим делом разберусь, — закончила она разговор.

Я сел на край матраса, он застонал.

— Сьюзан?

— Ннннннгх… — Она лежала на спине, закрыв одной рукой глаза. Крашеные светлые волосы разметались по подушке и свисали с края кровати. На запястье, покрытом искусственным загаром, маленький шрам.

— Сьюзан!

Рука дернулась, она взглянула на меня — одна сторона лица помята.

— Сколько времени?

— Ты встаешь?

Рука зашарила по прикроватной тумбочке, схватила айфон и поднесла под прищуренный глаз для дальнейшего пристального рассмотрения:

— Уффф… Еще только семь часов утра!

— Чай с тостом?

Телефон отправился на тумбочку, и она снова скрылась под одеялом, оставив снаружи пышную массу золотистых кудрей.

— К черту чай. К черту тост. Семь утра…

— Малиновое варенье, твое любимое?

— И малину к черту. Иди обратно в постель. — Она перевернулась на бок и, свернувшись калачиком, выставила спину. — Как ужасно, что мне пришлось провести ночь в этой дыре.

На пару вдохов я уставился в потолок. Сьюзан была хорошенькая — прямо как красотки с третьей страницы,[55]с… феноменальной грудью, стальными бедрами и задницей, которой легко можно было колоть орехи. Энергичная и гибкая. Ненасытная, с роскошными формами. Не понимающая и половины того, о чем я говорил. Потому что ей был двадцать один год, а мне — сорок пять.

Сейчас я бы мог жить в прекрасном доме в Блэкволл-хилл, с красавицей женой-адвокатом и двумя восхитительными дочурками, которые меня боготворили. И все это вместо того, чтобы уговаривать подружку-стриптизершу остаться на ночь в маленьком разваливающемся муниципальном домишке, который достался мне бесплатно, потому что он был в таком ужасном состоянии, что брать за него арендную плату просто не было смысла.

Я положил руку на изгиб под одеялом.

— Я должен идти. Работа. — Постарался, чтобы голос звучал весело. — Вечером увидимся?

— Ммммф… — Дернулась. И больше ничего.

Я взял куртку, проверил, надежно ли спрятана сигарная коробка Ребекки, и потопал вниз по ступеням.

Едва я подошел к двери, зазвонил мобильный. Дисплей высветил надпись «Др МакПридурь».

— Алло?

— Я подумала, что нам нужно встретиться сегодня утром перед вскрытием, все это, конечно, очень странно… в смысле, обычно это делается для того, чтобы выяснить, как жертва умерла, а у нас ведь уже есть фотографии того, как это случилось, правда ведь, все это довольно странно?

Я закрыл глаза. Прислонился лбом к холодной входной двери: