Соню она даже не заметила. Тем лучше. Белоснежка уже села за свою парту и принялась судорожно доставать из сумки вещи.

— Дела были.

— Я тебе писала, ты даже не заходил в ВК, — с укором замечает.

Я направляюсь к парте, Полежаева семенит следом. Мне много кто писал в эти дни, но некогда было отвечать.

— Нужно было уехать из Москвы, не было связи, — вру.

Лера опускается на соседний стул и достает из сумки тетрадь с пеналом. В класс начинают прибывать новые ученики.

— Тут, короче, такое было, пока ты отсутствовал, — понижает голос до заговорщицкого шепота.

— Что было? — безразлично спрашиваю.

— Рузманова и Свиридов разругались.

А вот это уже интересно. Соня поругалась со своим мажором? Бросаю на нее короткий взгляд, сидит пунцовая и смотрит в одну точку на парте.

— Из-за чего?

— Подробностей не знаю. Но девочки слышали, как он на нее кричал, а потом хватал за руку, когда она уходила.

В этот момент в кабинет заходит Свиридов с гипсом на левой руке. Желание еще что-нибудь ему сломать накрывает меня мощной волной. Он уверенно протискивается через кучку одноклассников по направлению к Соне. Что-то ей говорит, она молчит и не поднимает на него взгляд, и тогда он просто садится рядом.

— Теперь Свиридов носится за ней собачонкой, а она типа гордая и обиженная, — добавляет Лера.

Ладонь девушки опускается мне на плечо, отчего я дергаюсь и отрываю взор от Сони.

— Дим, ты сегодня после уроков торопишься куда-нибудь?

Снова ненавязчивые намеки. Такое ощущение, что это не школа, а женский монастырь, в котором впервые появился мужчина. Количество женского внимания, которое на меня обрушилось, конечно, приятно, но уже немного пугает.

— Да, Лер, — отвечаю уклончиво. — Важные дела.

— А завтра?

— Пока не знаю… посмотрим.

Наконец-то звенит звонок, и входит учитель. Полежаеву мне приходится терпеть, потому что она важный источник информации о Соне. Лера рассказала мне все про их компанию. Не то что бы там супер-важная информация, но интересно было узнать, что Соня со своими друзьями не разлей вода с первого класса, а в десятом начала встречаться со Свиридовым. «Она его долго френдзонила, и вот Свиридов наконец-то дождался», сказала Лера.

Раз френдзонила, значит, не такие уж у нее сильные чувства к нему. Это радует.

— Дима Соболев и Соня Рузманова, ждем вашу презентацию, — объявляет учительница, вырывая меня из размышлений.

Мы с Соней выходим к доске. Белоснежка все еще смущена и старается на меня не смотреть. Зато Свиридов, кажется, сейчас прожжет во мне дыру.

ДИМА СОБОЛЕВ

— Дим, у меня в четверг день рождения. Я по традиции буду отмечать на выхах на даче. Приглашаю весь класс. Приедешь? — Полежаева снова, будто невзначай, кладет мне ладонь на плечо. Мы сидим в столовой на длинной перемене.

Делаю глоток компота и, оторвав взор от вяло ковыряющей вилкой в тарелке Сони, перевожу его на Леру.

— Прямо весь класс приглашаешь? — недоверчиво уточняю. По-хорошему, надо прямо спросить: «Рузманова тоже будет?».

— Да, весь класс. Я каждый год так отмечаю.

— И все приезжают?

— Обычно да. В прошлую пятницу я писала в чате нашего класса, пока никто не отказался. Ты не видел?

— Нет, я не читал чат.

Соня в столовой, как обычно, со своими друзьями: болтушкой Ульяной, строгой Лилей, Вовой, Сергеем (эти двое мне пока непонятны) и Свиридовым. Никита забросил единственную целую руку на спинку Сониного стула. Типа обнимает. За три прошедших урока Соня не обмолвилась с ним и словом, хотя он упорно продолжает ходить за ней по пятам.

— В общем, все будут, и ты тоже приезжай.

— У вас же не дружный класс? Все разбиты по компаниям, ты говорила.

— Да, но на мою днюшку обычно приезжают все. Кому хочется торчать на выхах с предками, когда можно оторваться на чужой даче?

— Хорошо, — отвечаю, помедлив. — Я приеду.

Лера радостно взвизгивает и целует меня в щеку, отчего мне хочется брезгливо поморщиться, но я сдерживаюсь. В этот момент к нам за столик подсаживаются еще несколько девочек из класса, подруг Леры, и разговор переходит в другое русло.

Моя рука до сих пор помнит, какая мягкая кожа на щеке у Сони. Мне не показалось: она действительно прикрыла глаза в блаженстве и не собиралась меня отгонять. Но гребанная Полежаева обломала нам момент.

После уроков я еду к Коршуну. Не хочу, но надо. Он наслаждается жизнью под подпиской о невыезде и продолжает устраивать вписки в своей берлоге. Мне опасно светиться рядом с Коршуном, я ведь тоже изредка бывал в его гараже и помогал готовить краденые машины к продаже. Но это было настолько редко, что при даче показаний ни один из фигурантов дела обо мне не вспомнил.

Всего лишь четыре часа дня, когда я подхожу к дому Коршуна, а музыка и пьяный смех уже вовсю доносятся до моих ушей. Этот парень определенно безбашенный, раз устраивает такое, находясь под следствием.

В гостиной толпятся нетрезвые люди. Стараюсь не вдыхать глубоко, поскольку тут изрядно накурено, и не только сигаретами.

— Дима!? — восклицает до боли знакомый голос, а уже через мгновение я вижу Таню. — Сколько лет, сколько зим!

Она тут же виснет на мне и целится поцеловать в губы, но я успеваю увернуться и чмокаю ее в щеку. В глазах девушки на секунду загорается огонек разочарования и непонимания.

— Привет, Таня, — дарю ей сдержанную улыбку. — Как дела?

Девушка отходит на шаг и пробегается по мне изучающим взглядом. Она по-прежнему красит волосы в ужасный красный цвет, а на симпатичном лице добавилось пирсингов. Помимо брови еще в губе и в правом крыле носа. Кожа все так же покрыта неровным автозагаром.

Я давно не видел эту девушку. Но было время, когда мы проводили вместе довольно много ночей. Нет, не встречались. У меня вообще не было отношений в классическом понимании этого слова, я не устраивал свиданий, не дарил цветы и не говорил признаний.

Просто Таня старше на несколько лет и гораздо доступнее моих ровесниц. Но сейчас ее обмазанное автозагаром тело мне больше не интересно. Мне вообще никакие девушки не интересны, кроме одной.

— Нормально… — задумчиво отвечает. — Ты совсем не скучал по мне? — хмыкает то ли обиженно, то ли расстроенно.

Я теряюсь, не зная, что на это ответить. Таня опять встает ко мне вплотную и кладет ладонь на грудь:

— Да брось, Дим, нам ведь было так классно вместе.

— Все классное имеет свойство заканчиваться.