после «багажного» полета это сиденье казалось самым приятным и желанным местом для отдыха во всем мире. Постаравшись придать своему телу как можно более горизонтальное положение, историк наконец смог расслабиться. Ощущение усталости, тотчас обрушилось на каждую клеточку его тела, и словно лавина накрыла его с ног до головы. Из последних сил, он взглянул на мирно посапывающую Софию. К этому моменту сон одолел ее, и профессор без стеснения смотрел на девушку. Сам же Иван тоже, не мог продолжать противиться подступающей дремоте и бросив еще один, короткий взгляд на прекрасное лицо, сомкнул тяжелые веки…

…

Внезапный толчок в плечо резко вырвал спящего профессора из объятий морфия. Историку пришлось приложить практически все свои силы, чтобы разомкнуть свинцовые веки и взглянуть на того, кто так бестактно потревожил спящего.

Питер Беркли с немигающим взглядом смотрел на историка сверху вниз. Видя то, с каким трудом Южину удается прийти в себя, Беркли оскалился в улыбке и еще раз дернул историка за плечо.

– Только не шуми! – зашипел хозяин квартиры и приложив палец к губам кивнул в сторону Софии: – Нам нужно сделать фото.

Историк бросил взгляд на настенные и часы. Оказалось, что те пару секунд, как ему показалось, что он спал, оказались тремя часами. Впрочем, усталость во всем теле, все равно никуда не исчезла, если не сказать обратного.

Встряхнув головой, Южин попытался привести мысли в порядок и наконец встать. Питер Беркли хоть и смеялся, наблюдая за ожесточенной схваткой между человеком и сном, все же мог потерять терпение, чего Ивану никак не хотелось. Спустя несколько секунд, собрав остатки воли в кулак, историк буквально рывком вскочил на ноги и двинулся на кухню.

– Ну наконец-то – в словах Беркли заиграли нотки раздражения: – Можно пожелать доброго утра и приятного пробуждения? – уже без тени недовольства добавил хозяин квартиры.

– Ну, скорее нет, чем да! – вяло улыбнувшись отозвался историк и плюхнулся в предложенный Питером стул.

Приготовившийся к работе Питер еще раз взглянул на историка, чьи глаза то и дело, норовили закрыться и отечески улыбнувшись протянул Южину большую кружку, от которой исходил приятный аромат крепкого черного кофе. Взглянув на источаемый напитком пар, историк благодарно кивнул головой и сделал первый глоток.

– И как же тебя угораздило попасть в такое… – Беркли задал вопрос, на которой не ждал ответа, поэтому сразу же перешел к делу. – Вы впервые в Париже?

– Нет, что вы? Я часто бывал во Франции, лучшее место на земле! – воодушевился историк.

Недоверчиво взглянув на своего анкетируемого, Питер, кивнул головой и демонстративно перевел взгляд на окно, видом из которого служила глухая стена соседнего здания:

– Мне конечно трудно согласиться с этим, но зато для тебя это хорошо, ведь через два часа вы будете полноправным гражданином Франции, – немного помолчав Беркли добавил: – Даже сможешь голосовать… Но сейчас не об этом. Нам нужно выбрать имя. Есть какое-нибудь предпочтение, только прошу, не называй фамилию Вольжан, иначе сделка сразу отменяется… – засмеявшись сказал Питер и посмотрел на своего собеседника. Историк сидел словно мумия, не шевелясь и не двигая ни единым мускулом своего лица. Его невидящий взгляд устремился куда-то сквозь Беркли.

– Что-то случилось?

Но вопрос хозяина квартиры остался без ответа, историк продолжал хранить молчание.

– Иван, что-то случилось? – Питеру пришлось повысить голос, чтобы вывести из оцепенения Южина.

– Так странно… – продолжая глядеть в никуда еле слышно произнес историк.

– Странно что? – Питер прекрасно понимал, что именно так поразило Южина, но все равно задал этот вопрос.

– Так странно, я теряю свое имя, наверное, вряд ли хоть когда-нибудь смогу вернуться домой, зайти в свою квартиру.

Питеру доводилось видеть подобное, в конце концов он и сам, когда-то отказался от всего, что имел, в пользу авантюрных приключений и прекрасно понимал, что сейчас чувствовал историк.

– Я понимаю, Вам страшн…

– Мне не страшно, – Южин не дал Питеру воспользоваться клишированной фразой: – Напротив, я совсем ничего не испытываю, пустота, ни страха, ни радости, – на мгновение замолчав, Южин наконец перевел взгляд и непонимающе воззрился на Питера: – Скорее разочарование, из-за того, что я совсем ничего не почувствовал.

– Значит мы можем продолжить? – дав профессору еще несколько секунд в тишине, неуверенно спросил Питер.

– Конечно! Так что там Вас интересует? Мои предпочтения в именах?

– Да, такие есть? – снова опустил руки на клавиатуру Беркли.

– Конечно, Жан Вальжан!

Услышав имя, практически ставшее нарицательным, Беркли закусил губу и судорожно подняв голову, уставился на Южина, который в это время еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Осознав, что анкетируемый шутит, Беркли тоже не смог сдержать улыбку.

– И все же, какое хотите имя?

– Натан, Натан Моро! – с готовностью ответил историк.

– Отлично. Я сейчас кое-что заполню, а вы приготовьтесь к фотографии. И не обращайте внимание, на то, что я не интересуюсь, почему именно это имя, – помедлив, Питер оторвал руки от клавиатуры и взглянув на историка, ехидно добавил: – Просто мне плевать!

Резкая вспышка светодиодной лампы фотоаппарата ослепила историка, и ему пришлось несколько раз моргнуть, приводя зрение в порядок. Когда Южину все же удалось вернуть себе ясный взгляд, Беркли уже сидел за своим компьютером и усердно щелкал пластиковыми клавишами.

– Вам сложно делать это для меня? – снова усаживаясь напротив Беркли, спросил Южин.

– Нет, у меня есть пара друзей, там, где нужно… Это им сложно, – не отрывая взгляда от компьютера ответил Питер.

– Я не об этом! Ведь Вы делаете это по просьбе Софии, а у Вас с ней достаточно натянутые отношения.

– Натянутые? Почему? – непонимающе переспросил Беркли.

– Ваше эффектное появление с оружием на перевес, да и все эти ваши: – Пулю промеж глаз! – скривив, наверное, самую нелепую гримасу злости, проскрипел профессор, явно пытаясь изобразить Питера несколькими часами ранее.

Негромко рассмеявшись, Питер бросил взгляд в сторону двери, за которой спала София: – Нет никаких натянутых отношений, а то что было утром… После того дела в Мозамбике, я просто обязан был немного повозмущаться.

Историк непонимающе воззрился на Питера, давая тому понять, что ждет пояснений.

– Там в Мозамбике, – глубоко вздохнув начал Питер: – Она поступила правильно. Иного выхода просто не было. Вдвоем мы бы не смогли убраться, а так у нее появился шанс и в итоге та вылазка стала достаточно прибыльной…

– Значит несмотря на такое предательство никакой ненависти и желания отомстить? – вопросом подытожил Южин.

– Такая работа, Иван, есть определенные правила игры. Для обычного человека они могут показаться несколько дикими, но мы сами выбираем такую судьбу. Поверь, София прекрасно понимала, что в любой момент я могу выхватить пистолет, пустить пулю ей