— Зачем? — голос хрипнет. Какая долгая и мучительная прелюдия.

— Я сказал, без анализа и вопросов. Не заставляй меня повторять правила.

«Да пошёл ты к черту со своими правилами», — проговариваю я про себя, но послушно иду и забираюсь на стол. Юсупов помогает мне, придерживая за руку.

— Умница.

Двигается ко мне. Сжимаю ноги, стараясь прикрыться, насколько это позволяет мое полуобнаженное тело. А Юсупов снова смотрит, скользя по мне глазами. Он закатывает рукава джемпера, обнажая сильные руки, обхватывает мои щиколотки и расставляет свои ноги. Ставит мои ступни на кресло между своих бёдер.

— Вот так. Распусти волосы.

Срываю резинку.

— Откинься немного назад.

Сажает меня в позу. Ах вот как он рисует свои картины, на которые смотрит. Какое красивое извращение.

— Пей мартини и расслабься. Мне нравится то, на что я смотрю. Очень нравится, — его голос немного хрипнет, а дыхание становится глубже.

Сглатываю, тут же запивая смятение мартини, когда невольно замечаю, как в районе его паха прямо возле моей ступни, натягивается ширинка. Вот что возбуждает Его Величество. Похоже, одного бокала мартини мне будет мало, чтобы пережить этот вечер. По коже бегут мурашки. И это не возбуждение. Это странное чувство страха и мучительного ожидания неизбежного. Чувствую себя девственницей в ожидании первого секса. Накрывает лёгкой паникой и истерикой.

— Ты замерзла? Прибавить обогрев? — аккуратно ведет пальцами по голой коже бедра между трусиками и чулками. Его прикосновение – как ожог. Я сжимаюсь и напрягаюсь от лёгких касаний. Ну не могу я все это принять.

Представьте, что вас трогает совершенно незнакомый вам мужчина.

— Нет, не нужно.

Юсупов усмехается, сверкая глазами, берет со стола свой телефон, набирая чей-то номер.

— Добрый вечер, Борис, я по поводу объекта на севере, — начинает рабочий разговор, включая деловой тон. Продолжает спокойно говорить о вышках, одновременно следя за своими пальцами, которые скользят по моим чулками.

Прикрываю глаза. Вечер и правда будет долгий. Я, конечно, его переживу. Есть жесткое насилие и принуждение. А это мягкое и латентное. Больше психологическое. Когда тебе не больно, не противно, но очень хочется оттолкнуть и сказать нет.

А этого делать нельзя, и приходится принимать его игру с моей психикой.

Глава 13

Диана

— Борис, ты же понимаешь, что если я не получу результат в ближайшую неделю, то мне проще законсервировать этот объект, — продолжает разговор, смотря на меня. Слушает собеседника, зажимая телефон плечом, освобождая вторую руку. Хватает мои щиколотки и ставит ступни на свои колени, тем самым раскрывая меня. Открывая себе вид на мою промежность в трусиках. Рефлекторно пытаюсь свести ноги, но хватка на моих щиколотках усиливается. Удерживает силой, предупреждающе заглядывая в глаза. Расслабляюсь.

Пусть смотрит, чертов извращенец.

Хватка на моих ногах ослабляется, и его пальцы опять аккуратно рисуют узоры на чулках.

— Боря, я входил в твое положение довольно долго. Все! — обрывает собеседника. — Лимит моего терпение исчерпан. Это последние вливания! — перехватывает телефон, сбрасывая звонок, а я допиваю свой коктейль и ставлю бокал с нерастаявшим льдом на стол. Юсупов набирает еще номер. — Роберт, скинь мне всю информацию по Сеченову. Меня интересуют финансовые сделки, расходы, переводы за последний месяц. Его жены, тещи, дети и даже собаки! — немного нервно выдает он в телефон. Скидывает звонок и с грохотом откидывает телефон на стол. На минуту отрывает от меня взгляд и прикрывает глаза, сжимая скулы. Словно злится или нервничает. Впервые вижу в этой бездушной, циничной машине эмоции.

Маска слетает всего на минуту, а когда он открывает глаза и снова обращает на меня взгляд, там уже привычный черный блеск. Все, переключился.

Руки немного затекают оттого, что упираюсь на стол, пытаюсь сесть ровно.

— Нет! — останавливает меня. — Если устала – ляг.

Распахиваю глаза.

— В чем проблема? Просто ложись на стол, — прикасается ладонью к моей груди и мягко давит, вынуждая лечь. Медленно опускаюсь. Возражать я не могу. Мне четко озвучили правила. Ложусь и прикрываю глаза, оставляя ноги на его коленях.

Сейчас Юсупов напоминает мне маньяка, который очень нежен со своей жертвой, – он ласкает ее, играет с ней, прежде чем убить.

Слышу звон льда в бокале…

Вздрагиваю, дергаюсь, когда холодный лед ложится на мой живот.

— Тихо, лежи смирно, — хрипло велит мне Юсупов.

Замираю, задерживаю дыхание, пытаясь не содрогаться от скольжения льда по животу. Кубик льда плавится, оставляя мокрые дорожки на коже. Юсупов ведет им выше, к груди, проводит по тонкой ткани бюстгальтера, по соскам, которые тут же твердеют от холода, по ложбинке между грудей, выше по шее, задерживаясь на пульсе. А пульс сейчас зашкаливает. Какая изощрённая пытка.

Если бы все происходило при других обстоятельствах и рядом со мной находился бы любимый мужчина, то, наверное, это было бы красиво и возбуждало. Любая женщина любит, когда ей любуются и так нежно ласкают. Любая женщина отреагирует на глубокое дыхание мужчины, на его умелые руки, на искусные игры. Если бы это ни происходило против воли.

Почти растаявший кубик льда прикасается к моим губам и превращается в воду, которая стекает по моим щекам.

— Если бы ты отключила голову и никому не нужные метания, то прочувствовала бы все сполна, Диана, — низким, вкрадчивым тоном произносит Юсупов. — Но ты упрямо отказываешь себе в удовольствии, примеряя роль жертвы. Сними с себя эту ношу, умей пользоваться всем, что тебе дают. Если не можешь изменить ситуацию, то бери от нее все до последнего, — рассуждает он и подаёт руку. — Вставай. Пойдём ужинать, — сам берет мою ладонь и помогает слезть со стола.

Пока покорно иду по коридору за мужчиной, думаю о том, что он чертовски прав. Изменить ситуацию я, к сожалению, не могу. И мне нужно пользоваться им сполна. Если