О том, чтобы родить наследника, не стоит даже думать. Я не уверена, что смогу долго без последствий заниматься сексом. Рано или поздно моя болезнь начнет влиять на все, в том числе и на половую жизнь. Не испытывать оргазм? Лежать безвольной куклой под ним? Глупо даже думать об этом. Зачем ему амеба в постели? Ни разу он не пришел к финишу раньше. Или вместе, или после меня.

Нужно признаться в своей болезни, но как же страшит неизвестность. Что будет, когда Герман узнает? Откажется? Как же боязно остаться одной в этом мире наедине со своей болячкой. Даже операция не дает никаких гарантий…

- Поля, — позвала Зинаида Владимировна.

— Иду. — быстро развесила вещи Маши сушиться и направилась в спальню. Пора было малышку собирать на прогулку. — Герман? — я вошла в спальню и застала его с дочкой на руках. — Тебя выписали из больницы? Я не слышала, что ты пришел.

— Привет, Полина. — Герман как-то странно смотрел на меня. Когда я приходила его навещать, всегда улыбался, а сейчас будто не со мной разговаривал. Крепко прижимал к себе Машу, видно, что соскучился, но на дочь не глядел. Его внимание было приковано ко мне, почему-то меня это тревожило. Сердце будто почувствовало, произошло что-то плохое.

— Мам, ты не погуляешь с Машей? Нам с Полиной нужно серьезно поговорить. — своими словами Герман только подтвердил мои опасения. Что же случилось?

— Конечно, погуляю, как раз обирались, но тут ты пришел. — Зинаида Владимировна почувствовала напряжение между нами, заметно было, что она распереживалась. — Герман, все хорошо? — обратилась она к сыну.

— Хорошо, мама. — по его тону не скажешь, что хорошо. Неужели Герман что-то выяснил и решил от меня избавиться?

«Нельзя нервничать!» — напомнила себе. Нужно сначала узнать, что происходит и только потом паниковать. Не хватало еще, чтобы я зрение прямо сейчас потеряла.

Зинаида Владимировна все время, что я собирала Машу, поглядывала на нас. Герман молчал, смотрел в одну точку перед собой. Сердце было не на месте. Хотелось поскорее выяснить, что случилось, пока я не извела себя. Как назло, руки не слушались, не получалось застегнуть мелкие пуговки на Машином костюмчике. Градус напряжения возрастал.

— Ну, мы пойдем? — забирая у меня Машу, произнесла мама Германа.

— Я помогу спустить коляску и вернусь. — оттягивалось время разговора, а меня нервировало любое промедление. Что могло вызвать такую реакцию? Моя болезнь? Возможно. Но откуда Герман мог о ней узнать? Только от моих родных…

Я хватаю телефон, набираю маме. Сердце стучит, словно сумасшедшее. Если сейчас меня выкинут на улицу и отберут Машу, я не знаю, что буду делать. Умру, наверное. Мама не берет трубку.

Боже… Уверена, он все знает. Зачем я Герману теперь? Полумертвая любовница, которая не сможет родить наследника. Прислоняюсь к стене, потому что боюсь, ноги, которые стали ватными меня не удержат.

Он появляется в комнате. Сердце пропускает удар. Хочется заплакать, но все чувства в раздрае. Медленно подходит ко мне, почти касается моих носочков своими. Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза.

— Поговорим?

Полина

На его «поговорим», я едва заметно кивнула.

Все-таки не сдержалась, соленые слезы потекли по щекам. Страх, боль, растерянность, все выплеснулось наружу. Мне так хотелось спрятать свое лицо у него на груди и выплакаться. Чтобы его сильные руки в этот момент поглаживали меня по спине, а губы шептали слова вселяющие надежду.

— Тебе мама рассказала. — я не спрашивала, а констатировала факт.

— Она приходила к Андрею в кампанию каждый день, пока я не встретился с ней и не выслушал. — большими пальцами он грубо стер слезы с моих щек, ладонями обхватил лицо и почти прислонился лбом к моему. Я могла разглядеть цвет его глаз. Серо-голубые. Раньше они мне казались холодными, а сейчас там бушевало пламя.

— Зачем она так?.. — еще одно предательство. Как же больно. — Что теперь? Ты меня?..

«Выгонишь? Выкинешь из жизни Маши?» — язык не поворачивался произнести вслух.

— Долго думала, прежде чем оскорбить? — Герман догадался, что вертелось у меня на языке, но так и не слетело. — Ты поэтому молчала? — я вновь кивнула.

— Боялась, что больше никогда не увижу Машу… и тебя. — его лоб, будто не выдержал напряжения и опустился на мой.

— Прости. Но ты не должна была от меня скрывать свою болезнь! Мы столько дней потеряли… — после таких слов ведь не выгоняют на улицу? Я боялась радоваться раньше времени.

— Я могу остаться? — не до конца поверив, тихо спросила. — Герман, ты же понимаешь, что я не смогу родить?..

— Лучше молчи, Полинка! — простонал он сквозь зубы. Злился Герман не на меня. — Андрей уже ищет лучшего нейрохирурга страны. Если нас хоть что-то не устроит, полетим в Германию, Англию, Швейцарию.

— Все это стоит огромных денег. — я прижалась к его груди. Хотелось укрыться от всего мира в его объятиях. Там тепло и спокойно.

— Хорошо, что они у меня есть. — я это знала, но не рассчитывала на его помощь.

— Герман, мы подали заявление, чтобы получить квоту на операцию. — не хотела, чтобы у него проскользнула мысль, будто все это я затеяла специально. — Дождемся, когда…

— Мы не будем ждать, — жестко оборвал он меня. Расстроена была не только я. Герман все это время гладил мое лицо, плечи, руки, будто находил в этом успокоение, а может, хотел запечатлеть в своей памяти меня красивую и полноценную. — Твоя мама продала квартиру, деньги на операцию передала через меня.

— Продала квартиру? — моему удивлению не было предела. — А где они живут? — подняла голову и уставилась на него.

— Снимают комнату в коммуналке. Адрес она мне оставила.

— Я не понимаю… Зачем?..

— Она тебя любит, Полина, и переживает. — мне не верилось, что она так поступила. Я пыталась все это переварить в голове, не получалось.

— Если бы любила, не продала Машу. — как один человек может поступать и благородно, и так подло? — Я бы умерла, не разреши ты мне быть с дочкой. Не хочу ее денег, — яростно замотала головой. — Герман, понимаешь, я буду чувствовать себя должницей! Мне кажется, я никогда не смогу простить маму. Не знаю, как ко всему этому относится! — я была растеряна. Боялась, что за этим поступком кроется какой-то подвох. Поверить? А если она вновь меня предаст?

— Полина, я взял ее деньги по одной причине — хотел, чтобы ты узнала, как поступила твоя мать. Согласись, это о многом говорит? У меня есть деньги, ты не будешь ни в чем нуждаться. Как только поправишься, мы вернем обратно твоей матери всю сумму. Пусть купят жилье. — как же хотелось довериться ему. Спрятаться за его широкой спиной от всех проблем. Плакать в жилетку, когда плохо. Прямо, как сейчас.