– Зачем вы привели эту женщину к себе, Фролов? – поинтересовался Носов. – У вашей женщины, как оказалось, имелась своя жилплощадь. Вы прекрасно с ней там… сосуществовали. Зачем? Подразнить жену?

– Нет! – возопил Виктор и нервно прошелся ладонью по сальным волосам. – У Валечки не было отопления в доме в тот день, стало очень холодно и…

– И вам приспичило? – недоверчиво хмыкнул Носов, ему вдруг расхотелось сочувствовать этому неопрятному мужику, невольно погубившему сразу двух женщин.

– Не то чтобы…

Виктор сгорбился на стуле, неряшливый свитер натянулся на спине. Несколько минут он тупо смотрел на мокрые следы от своих ботинок. Потом выпрямился со вздохом и глянул Носову в переносицу.

– Вы знаете, Илья Антонович, что такое жить с принцессой?!

Носов вопросительно выгнул брови, не понимая, куда тот хочет увести разговор.

– Вы знаете, что такое жить с совершенством?! Когда женщина рядом с тобой прекрасна, ты вольно или невольно со временем начинаешь искать в себе изъяны.

– Почему? – напрягся Носов, рассеянно глянув за окно.

Где же его мисс совершенство? Почему не звонит? Могла бы с Новым годом хотя бы поздравить. Это элементарная вежливость!

– Потому что ее внимание со временем, оно… Его просто-напросто перестает тебе хватать! Она слишком занята, слишком устала, слишком раздражена, чтобы копаться в твоем настроении. Зачем ей это? Она же совершенна! У нее не может быть никаких мелких проблем, гложущих тебя. Подумаешь, нагрубил начальник! Делай свою работу лучше, и все будет тип-топ. Подумаешь, соседи тебя не любят. Будь с ними приветливее. И вообще, ей некогда. У нее отчет то месячный, то квартальный, то годовой! Ей нет дела до того, что ты вдруг прибавил в весе и у тебя появилась одышка. Ей этого не понять, потому что ее фигура идеальна. И со здоровьем все хорошо. Повторяю, она совершенна! И все, что рядом с ней, тоже должно быть совершенным! И взгляды, падающие на нее, должны быть обожающими. Ей других обожать некогда. Да она этого и не может…

Она этого не может, эхом отозвалось в голове у Носова. Или не хочет. Ей нет дела ни до кого, кроме себя. Все красивые стервы одинаковы. Все эгоистичны. И все заслуживают наказания. Одну он накажет по всей строгости. А вот как быть со второй?!

– Поэтому я и выбрал Валечку, – резким высоким голосом объяснил Фролов, поддернув растянувшиеся рукава свитера повыше и обнажая широкие запястья. – Она обыкновенная! И она… она просто обожала меня! А в тот день… У нее было холодно, а мы соскучились друг по другу. И меня вдруг взяло зло: а почему я не могу привести любимую женщину к себе? Принцесса на работе, а дома у нас тепло и уютно. Почему она может делать все, что ей хочется. А я нет? И у нас, да, было свидание. Никто не виноват, что она явилась раньше времени. Никто… Я же не знал тогда, как далеко она может зайти. Сначала организовала покушение на меня. Потом вот Валечка…

Он снова сгорбился, и мясистые плечи его задрожали. Кажется, он расплакался.

Носов тяжело, с присвистом вздохнул, оглядел Фролова с головы до ног. И снова не уловил в себе ни тени сочувствия. Очерствел за время беседы, что ли? Или что-то не понравилось ему в этом запутавшемся мужике? Что-то покоробило? Может быть, но копаться он в своих симпатиях и антипатиях точно не станет. Он и не обязан. Он отвечает за соблюдение законности, а все остальное…

– Илья, ну неужели ты не понимаешь, что Ольгу просто-напросто подставили? – орал и метался по его кабинету тремя часами позже Геральд Зотов.

Зря он все же пришел сегодня на работу, зря. Сначала, ближе к полудню, в его кабинет ввалился отоспавшийся с утра опер. И, начав издалека, принялся канючить у него дело Фроловой. На вопрос, зачем, туманно ответил: полистать. Носов ему отказал.

– Сам листаю, извини.

Потом прикатил Зотов и с порога начал на него не то чтобы орать, но все же говорить громко. И по кабинету его, который он час назад только подмел, носился, как Баба-Яга в ступе.

Носов терпел и помалкивал. Он помнил, как велели ему закрыть дело о покушении на Виктора Фролова.

– Что?! – гневалось руководство. – Теперь станешь по каждой шишке дело заводить?! Заняться больше нечем?! Ни свидетелей драки, ни травм тяжелых, одна трепотня пострадавшего! Я завтра тоже себе синяк посажу и скажу, что ты мне его поставил. Попробуй отвертеться! Короче, хорош…

Илья отказал в возбуждении дела за отсутствием серьезных улик. Фролов не протестовал. Криво улыбнулся, лежа на больничной койке прямо в тапках поверх одеяла, и смиренно кивнул, что, мол, пусть так и будет: заявление заберет.

– Илья, давай разберемся, – сник через какое-то время Геральд. – Давай поговорим по-человечески.

– Давайте, – не стал спорить Носов, хотя послать лохматого наглого опера ко всем чертям собачьим ему очень хотелось.

– Что у нас на Ольгу имеется? – И его алчный взгляд впился в папку с делом, лежащую под руками Носова. – Дай посмотреть!

– Я вам в двух словах и так расскажу. – Носов плотнее уложил локти на папку. – Итак, начнем…

Он вкратце рассказал о проблемах в семействе Фроловых, ехидно заметив, что Геральд наверняка и сам в курсе. Потом коснулся отношений Оли с одним из руководителей их фирмы.

– Не знал ничего, – мрачно отметил Гера. И тут же поспешил добавить: – Брехня!

– Ну… Геральд Эдуардович, брехня не брехня, а коллега Фроловой утверждает, что, вернувшись с обеда, застала в кабинете весьма пикантную сцену, участниками которой были Фролова и господин Скоробогатов.

– Что за сцена? – скрипнул зубами Гера.

– Будто они лапали друг друга.

– Чушь! – его лицо побагровело. – Чтобы Оля позволила себе такое… Она…

– Еще скажите, что святая, Геральд Эдуардович, – приторно улыбнулся Носов. – При этом, заметив вошедшую сотрудницу, она тут же сориентировалась и набросилась на своего ухажера чуть ли не с кулаками. Хотя он отрицает. А вы говорите, святая!

– Не святая, – мотнул тот головой. – Порядочная.

– Ну да, ну да. – Носов покивал, поставил локти на стол, уложил физиономию на сцепленные в замок ладони. – Еще скажите, Геральд Эдуардович, что она вообще на мужчин не могла смотреть после семейной драмы.

– Не могла. – Гера беззвучно выругался. – Так что там после этой интимной сцены?

– А дальше…

Дальше пошел рассказ о безобразной сцене в холле.

– Здесь мнения разнятся, – честно признался Носов, ему неприятен был Зотов, разговора нет, но все же не хотелось, чтобы тот считал его последней сволочью. – Охранник и девушка Вера утверждают, что Фролова напала на жертву ни с того ни с сего. Гражданин Скоробогатов же утверждает, что вошедшая с порога начала оскорблять Фролову и буквально вывела ту из себя. Кому верить? Двое против одного. Причем он лицо заинтересованное.