– В смысле?

– Ну, как же, они с Фроловой… У них ведь будто бы роман?

– Не было у нее ни с кем романа, – вскинулся Гера, но тут же поймал на себе недоверчивый взгляд Носова. – Я бы знал. У нее не было от меня секретов.

– Мы часто идеализируем людей, которых любим, – обронил Носов, задумчиво рассматривая сгущающиеся за окном сумерки.

Нонночка так и не отозвалась ни разу. Телефон ее был по-прежнему отключен. И ему не позвонила, не поздравила с праздником. А он ей блинчики сегодня утром жарил. А вчера запекал куропаток и соус мешал так долго, что кисти рук заныли. А она даже не позвонила.

– Я никого не идеализирую, – соврал Гера.

Оля для него была святой. Самой милой. Самой чистой. Самой красивой и порядочной. Чтобы она взяла в руки молоток и пошла убивать тетку, с которой спит ее растолстевший Витек! Да она даже в состоянии аффекта не способна на это. Не убила же их, застав в собственной койке. Зачем же потом…

– Но я точно знаю, что она этого не делала.

– Ну-ну… – Носов противно ухмыльнулся. Ткнул пальцем правой руки в папку под левым локтем. – Факты – вещь упрямая, Геральд Эдуардович. Факты утверждают, что ваша святая Ольга Фролова ночью, следующей за мерзкой сценой в ее офисе, приехала по месту жительства своей соперницы, поднялась к ней и убила молотком с собственной кухни. Потом вернулась к машине, спрятала молоток под запасным колесом, приехала домой и улеглась спать.

– Кто это видел?! – взревел Гера, прекрасно понимая, что под гнетом таких улик Олю просто сломают. – Кто это видел? Муж ее поганый?

– Муж не видел. Он сейчас живет на даче. В ночь убийства не ночевал у своей любовницы. Приехал к ней утром и обнаружил тело. Так-то.

– А это кто видел?!

– Свидетели, – скромно заявил Носов и опустил взгляд.

Тут же наткнулся на жирное пятно на манжете рубашки, выползшем из-под рукава джемпера, и разнервничался. Что, если Зотов видел это пятно?! Неприятно. Он весь с иголочки, хотя и брит плохо, и этот хвостик его пижонский. Как ему разрешают носить такую прическу?! Носов инстинктивно тронул свой практически голый череп.

– Какие свидетели? – тут же пристал Зотов.

– Соседи. Кто-то что-то видел, Геральд Эдуардович. И поверьте мне, этого предостаточно. Дело завтра может оказаться в суде, поскольку… Поскольку картина преступления ясна.

Гера так стремительно нырнул вперед, нависая над Носовым и сжимая кулаки, что у того аж в сердце кольнуло. Неужели ударит?

– Слушай, Илья, – прохрипел он через минуту и кулаки убрал в карманы куртки. – Будь человеком, не торопись! Я прошу тебя! Я! Прошу! Тебя! Не спеши! Я… Я хочу сам во всем разобраться. И я… я твой должник тогда до конца дней моих.

Носов оскорбленно повел носом. Под левой лопаткой предательски подергивалась какая-то жилка, напоминая ему о его внезапном испуге. Хорошо, совладал с собой и не поддался искушению закрыться от Зотова руками. А то конфуз!

– Я прошу тебя, не торопись.

– Она…

Илья покосился на растрепанного Зотова, кажется, тому совсем не до жирного пятна на его рубашке. Он раздавлен. Да, он размазан до слюней! Он, мать его, в руках Носова Ильи. А чего, чем не повод попользоваться?!

– Она так много для тебя значит? – спросил он после короткой паузы.

– Она значит для меня все и даже больше, – неожиданно сказал Гера и сам удивился тому, насколько это правда. – И я сделаю все, чтобы ее спасти. Все, понимаешь?!

Илья, если честно, понимал, но не все.

Фролова была замужем до недавнего времени. Зотов был холостяком. Но, по слухам, баб у него было – прорва! Если Зотов утверждает, что Фролова порядочная женщина, то романа у них быть не могло в принципе.

Дружили? Фи-и! Не верил Носов в дружбу между мужчинами и женщинами. Интерес полов все равно возобладает. И у Зотова он вроде имелся, интерес этот самый. Потому и душу рвет ему на части мысль о том, что его подруга может сесть за умышленное убийство. Чего же тогда не воспользовался случаем и не предложил себя Фроловой в качестве спутника жизни, когда муженек ее загулял? Чего медлил?

А не любит его Фролова, вот что, неожиданно прозрел Носов. Все его любят, а она нет, вот так-то, господин Зотов!

Он интересный, конечно, внешне, Герка-то. Не мог бабам не нравиться. Высокий, гибкий, сильный, сероглазый. Густые русые волосы он не стриг, зачесывая назад и убирая их в хвост. Получал, опять же по слухам, выговоры от начальства за неуставную прическу, но не стригся все равно. От него и отстали, учитывая процент его раскрываемости. Бабу мог снять любую при любых обстоятельствах, ходили о нем байки. Даже особо, говорят, и не старался.

Может, и Нонночке такой же вот хлыщ достался, особо не напрягающийся для того, чтобы она прыгнула к нему в койку, с неожиданной ненавистью глянул на Зотова Носов.

– Я понял, Геральд Эдуардович, – кивнул Носов, упорно придерживаясь официальной формы общения. – Я… Я подожду. Не буду спешить. Но у вас три дня.

Он поднял вверх руку с чистым рукавом и шевельнул оттопыренными тремя пальцами, чтобы красавчику было понятнее.

– Три дня, – отозвался эхом Гера, запахнул на груди куртку и шагнул к двери. – Ты мне хоть адреса свидетелей дай, чтобы вслепую не тыкаться. Будь человеком, Илья.

Он был человеком, поэтому аккуратным почерком выписал на лист бумаги адреса погибшей женщины, охранника, Скоробогатова, сотрудницы по имени Вера, очень охотно кляузничавшей на свою начальницу.

– Поверь мне, ничего нового не узнаешь, – скептически скривил он губы, пожимая руку Зотову на прощание. – Орудие убийства и…

– Кстати, Илья, а почему она привезла этот гребаный молоток в своей машине назад? Почему не избавилась от него, не вымыла, в конце концов? Почему после убийства, пребывая в состоянии крайнего нервного напряжения, полезла в багажник, достала запаску, спрятала там вещдок, способный погубить ее, и спокойно легла спать? Почему?

– Вы сами ответили на этот вопрос, Геральд Эдуардович, – подхватил Носов с нескрываемой радостью. – Потому что подозреваемая Фролова пребывала в состоянии крайнего нервного напряжения.

Зотов ушел, и Илья спустя полчаса тоже засобирался. Хватит с него сегодня самодеятельности. Он хочет домой. Вдруг Нонночка вернулась и спит, свернувшись калачиком поверх покрывала на их супружеской кровати? А он всех куропаток сожрал, и блинчики наверняка уже клеклые. Илья убрал дело в сейф, достал из шкафа бумажный сверток с недоеденным обедом и швырнул его в мусорную корзину. Оделся, тщательно застегнулся, натянул меховую кепку, отвернув уши – на улице заметно подмораживало. И вышел из кабинета. И почти сразу же зазвонил его рабочий телефон.

Нет, он не станет возвращаться. Вдруг это снова Фролов?! От перспективы общения с ним Носову захотелось захныкать. Нет, не хочется ему встречи ни с каким Фроловым. Слишком уж…