Мужчина осмотрелся и ничего не заметил. А потом он вдохнул и прочувствовал, прочувствовал самим своим сердцем, как бьётся шумная волна, как сверкает злато в небесах, и как печален этот запустелый замок, накрытый саваном туч; мужчина промолчал.

Женщина привела его и Аркадию в облачную тень. И сразу же с лица Кровавой Императрицы спал капюшон, и на песочек в её ногах опустилась белая маска. Артур снова взглянул на высокий замок, и на миг ему показалось, что где-то за его каменными стенами мелькнули звуки праздника. Он прислушался и нет, ничего, тишина.

Мужчина слегка нахмурился. С одной стороны, ему была неприятна вся царившая здесь торжественная печаль, — она была как музыка, которая играет без спроса и настраивает его сердце на некий определённый лад, — мужчина не любил такое. Ему хотелось нарушить эту музыку, сломать её, вызвать взрыв…

Может быть, это в нём говорил своевольный ребёнок. С другой же стороны, мужчину, или, опять же, его детскую душу, всё-таки заворожило это небо и это солнце, заворожила эта песня, — было в ней нечто скорбно-манящее.

Артур молча следовал за женщиной.

Аркадия шла возле него и не смотрела по сторонам.

Они вошли в замок. Он был велик, мёртв и роскошен. Высокие коридоры были завешены мрачными люстрами. Каждая дверца вела в пышные покои. На каждом повороте ожидали золотые статуи, изображавшие вычурные сцены. На каждой стене, и на одной особенно, были развешены картины самых разных размеров, прямоугольные и квадратные, изображавшие пейзажи… На особенной стене они покрывали собою едва ли ни каждый миллиметр, — прорези между ними были узкими как мизинец.

Белая женщина провела Артура и Аркадию сквозь просторный и мрачный зал, некогда пышный цветами, а теперь — тьмой. Посреди зала лежала огромная люстра, украшенная серебром и алмазами. Артур заметил перекинутые внутри неё паутины.

Потом они оказались в коридоре, выходящем на три лестницы. Белая женщина ступила на первую, прошла несколько ступенек и уверенно вошла в белую дверь. И застыла. Артур и Аркадия встали у неё за спиной. Долгое время женщина была неподвижна, загораживая спиною весь проём. Наконец она повернулась и закрыла дверь.

Снова пошли вниз.

Они зашли на вторую лестницу и опять перед ними выросла дверь, только теперь красная. Женщина её открыла, но в этот раз сама заходить не стала, но пропустила Артура и Аркадию.

Мужчина зашёл и осмотрелся.

Комната была совершенно голой, — сплошные каменные стены, — и лишь одна пыльная свечка была подвешена ниточкой за металлический крючок в потолке.

Пошли дальше.

Снова коридор, лестница и дверь. Чёрная. Артур опустил руку на дверную ручку, и вдруг что-то стукнуло у него под ногами и вокруг него, будто маг находился внутри барабана, и в барабан кто-то ударил…

Мужчина нахмурился и уверенно открыл дверь.

Артуру предстал железный стул и прикованная к нему совершенно чёрная мумия. У неё на груди, немного с левой стороны, была впадина, — мумии вырвали сердце.

— Кто это? — спросил Артур.

— Моя… мать… — бесчувственно ответила Кровавая Императрица.

Она повернулась и повела их дальше, наверх.

Они вошли в ещё один очень своеобразно обставленный коридор: он был плотно заставленный деревянной мебелью, шкафами и стульями, и уводил к высоким вратам. Женщина надавила на них ладонями, и перед Артуром медленно раскрылась закруглённая, облитая ярким светом терраса. Она выходила в небо, накрытое чёрной тучей, но вдали ясное и золотистое, и на море, широкое и холодное, дрожащее далёкой белой рябью. Артур вышел вперёд на террасу, оставляя императрицу в темном и душном коридоре, и услышал шум моря. Горло мужчины наполнил солоноватый привкус. Вокруг возвышалось титаническое небо, сверкала морская гладь, и сам он на фоне всего этого был едва заметной песчинкой…

Невольно мужчине вспомнилась белая башня. Он прогнал воспоминания и повернулся к женщине. Впервые она стояла во весь рост, и казалась, несмотря на свою просторную мантию, тощей и бледной, — она напомнила Артуру свечку. Мужчина в ожидании наклонил голову. Женщина помялась и спросила:

— Можно я… расскажу… Историю?

И сразу Артуру представилось, каким долгим и мучительным будет рассказ в её исполнении, а если этот рассказ ещё и длинный… Мужчина покосился в небо и спросил:

— Я могу вызвать образы прошлого, — пожал плечами. — Так проще.

Женщина помолчала. Потом ответила:

— Ладно…

— Сколько лет назад это было?

— Пять-десят… И шесть.

Мужчина кивнул, повернулся и щёлкнул пальцами. И вдруг мир пришёл в движение, как будто у него появилась объёмная тень, — раскрашенная и подвижная. Коридор, заставленные мебелью, стремительно преображался. Он пустел. Весь замок засверкал и задрожал всеми своими окнами. Словно тяжёлую пяту, он сбрасывал с себя бремя прошлого. Артур и Аркадия снова шли по коридорам и наблюдали, как стремительно и ярко вспыхивают люстры, как бегают по замку слуги, — сперва немногие, а потом всё больше и больше, и скоро от них уже было не увернуться, — они пробегали троицу насквозь. Яростный вихрь щёточек стирал пыль со всех картин. Им аккомпанировали тихие, тихие стоны, потом крик и стоп.

Всё застыло.

Стоял самый обычный день.

Комнату без окна освещала единственная подвешенная на крючок свечка.

Девушка с длинными и ровными белыми волосами сидела на земле. Глаза её были закрыты.

Артур взгляну на расплывчатое и застывшее лицо девушки и щёлкнул пальцами.

188. История 1

188. История 1

Младшая принцесса Кровавой Империи хмуро наблюдала, как раскачивается у неё над головою свечка. Как маятник, думала девушка, как гильотина… Атросити любила гильотины. Но у этой девчушки вообще были странные увлечения.

Не то чтобы принцесса их осуждала.

У всех, думала она, должно быть что-то такое, что поможет скрасить бессмертную жизнь.

Сама девушка пока что себе ничего такого не нашла.

Она приподняла голову, приподняла раскиданные на полу белые волосы и хотела было вздохнуть, как вдруг в её дверь неприятно постучали, а где-то снизу, под ногами, в глубинах замка запела одинокая дудочка. И сразу коридоры его наполнили шаги, кто-то звонко рассмеялся и загремели колёсики передвижных лестниц и ставни открывающихся окон.

Самый обыкновенный день с неприятным и вымученным энтузиазмом переходил в самый обыкновенный и занятой вечер; Кровавая Империя на всём своём великом протяжении пробуждалась.

Девушка прыснула и не обращая ни малейшего внимания на понимающе-терпеливый стук в дверь, — после третьего удара он, зная своё место, притих, — встала и взглянула «спросонку» в зеркальце на стене.

На девушке была низкая не очень широкая красная юбка из плотной ткани, заправленная поясом. На белые ручки принцессы были натянуты красные перчатки; шея её была закрыта,