Ну вот, только у нас золотые зазвенели, как он испортил настроение. А я уж думал в "Стойло дракона" вернуться.

Дилль и Герон синхронно вздохнули – действительно, какая может быть гулянка, если каждую минуту будешь думать о том, как бы не опоздать в казарму. Вдруг рядом послышалось негромкое покашливание.

– Кхе, кхе, здравствуйте, уважаемые! Драконоборцы, если не ошибаюсь?

Говоривший оказался невысоким мужчиной с куцей бородёнкой и пухлыми щеками. Дилль нахмурился, отметив крупную брошь в виде паука на груди незнакомца – принадлежность к почтенной гильдии ростовщиков и заимодавцев. Паук был из золота, значит, человек принадлежал к самой верхушке гильдии. Коротко говоря, тот ещё кровосос. Монах тоже скривился – без сомнения, заметил брошь. А Гунвальд, как истинный варвар, плюнул под ноги ростовщику и отвернулся. Ничуть не смущаясь столь откровенным пренебрежением, незнакомец продолжил:

– Меня зовут Рикнер Златолюбивый. Знаю, знаю, вы думаете, если я ростовщик, значит только и мечтаю, как бы обмануть несчастных. Но я веду свои дела честно – это, кроме великого множества горожан, засвидетельствует вам брат Хисм. А он не просто монах, он – личный причётник герцогини Отморской. Правда, говорить он не может, поскольку дал обет молчания в честь избавления герцогини от чёрной чумы, но его личная печать всегда подтвердит мою правоту.

Дилль только сейчас заметил, что рядом с ростовщиком стоит ещё кто-то. Брат Хисм оказался ещё меньше ростом, чем Рикнер – он, наверное, мог бы выступать в бродячем цирке в роли карлика. Ни лица монаха, ни его телосложения нельзя было разглядеть – серая ряса из толстой серой ткани надёжно скрывала фигуру, а низко надвинутый капюшон оставлял для обзора только русую бороду. Монах молча поклонился драконоборцам, вертя в руках столбик с личной монашеской печатью.

– Пусть вас не обманывает моё прозвище, – продолжал вещать ростовщик, – я, конечно, люблю золото, но я также ценю и своё слово. И слово моё крепче камня.

– Я видел мягкие камни в Стангерде, – буркнул Гунвальд. – Рассыпаются прямо в руках, стоит только сжать.

– Каршарский юмор известен всем, – сверкнул белыми зубами ростовщик. – Но давайте перейдём к делу. Я случайно услышал ваш разговор с уважаемым магом, а потому рискнул побеспокоить.

– Короче, чего тебе надо? – на сей раз варварской манерой общения блеснул Герон. – Говори и проваливай.

– У вас есть деньги, которые, увы, вам могут и не понадобиться, – с делано-сокрушённым видом сказал ростовщик. – Я предлагаю вам отличную сделку: за каждый золотой я готов дать двадцать, когда вы вернётесь с победой из Неонина.

– А если мы не вернёмся? – поинтересовался Дилль. В принципе, ответ он и так знал, но хотелось услышать от ростовщика.

– Тогда эти деньги будут потрачены на нужды столицы. Я передам их в королевскую казну, оставив себе только десятую часть. Как видите, я рискую многократно, надеясь получить лишь малую часть.

– Ну ты и жлоб! – не удержался Дилль. – Ты же ничем не рискуешь – из Неонина ещё никто с победой не вернулся. У тому же, тебе никто не помешает просто прикарманить наши деньги и никуда их не передавать.

– Брат Хисм будет гарантом того, что я выполню все договорённости, – замахал руками Рикнер. – В противном случае меня постигнет месть Единого, а от этого, как вы знаете, не спасают даже контрзаговоры магов из академии.

– Покажи печать, – Герон повернулся к крошечному монаху.

Тот послушно поднял печать вверх. Краткая вспышка ярко-жёлтого света блеснула на столбике, высветив какие-то буквы. Герон пожал плечами и отступил на шаг.

– Вроде настоящая. Но что-то не верю я хитрой роже этого паука.

– А мне кажется, он дело говорит, – прогудел каршарец. – Не знаю, как вы, а я собираюсь вернуться в Тирогис, став победителем дракона. И деньги мне пригодятся.

Дилль, который в своё возвращение, тем более триумфальное, не очень-то верил, тем не менее задумался. В конце концов, а чем он рискует? В случае успеха у него будут деньги, а если погибнет, то какая разница, что будет с золотом, которое он доверит этому пухлощёкому ростовщику? К тому же, даже в случае собственной гибели можно позаботиться не только о себе.

– Гунвальд прав, – поддержал он каршарца. – Я, пожалуй, тоже согласен вверить этому честному торговцу наше золото, но с одним условием: деньги получит любой из нас троих, кто вернётся в Тирогис.

– Не просто вернётся, а вернётся победителем дракона, – поправил его Рикнер. – Разумеется, я согласен.

Герон лишь пожал плечами.

– Делайте, как считаете нужным. Я с вами.

Дилль быстро отсчитал четыре золотых окса ростовщику из тех, что ему вернул маг. Рикнер проводил взглядом оставшийся золотой, который Дилль спрятал в свой кошель.

– Пять оксов превратятся в ровную сотню, – на всякий случай сказал он.

– Ты нас совсем без денег хочешь оставить? – возмутился Дилль. – Пусть будут неровные восемьдесят монет.

– Ну, как знаете, – проскрипел ростовщик. – Брат Хисм, скрепи наш договор своей печатью.

Маленький монах достал два свёрнутых в трубку листа, походную чернильницу и перо, быстро нацарапал текст и приложил к каждой бумаге печать. Столбик дважды сверкнул, а на толстой бумаге остались коричневые подпалины в виде замысловатой надписи "Брат Хисм".

– Итак, жду вашего возвращения, господа драконоборцы, а засим позвольте откланяться, – ростовщик действительно сделал низкий поклон и удалился. Маленький монах засеменил вслед за ним.

– Эх, и чего я раньше в Тирогис не перебрался? – повторил Дилль, глядя вслед ростовщику. – Здесь ведь даже напрягаться не надо – богатые болваны сами деньги готовы отдать. А потом выручку можно в рост пустить и жить припеваючи.

– Знаешь, Дилль, говорят, что сделка с ростовщиком – это когда и ты, и он уверены, что обманули друг друга. Только чаще оказывается, что в дураках остаются вовсе не ростовщики. Вот я и не пойму: или мы заключили действительно выгодную сделку, или нас развели, как последних варваров? – проворчал Герон. – Ой, Гунвальд, я тебя не имел в виду.

– Да, ладно, я не обижаюсь, – отмахнулся каршарец. – Зато благодаря Диллю у тебя будет шанс получить всю сумму. Молодец, парень, ты всё-таки придумал, как наказать этого скрягу.

– Почему именно у меня? – удивился Герон. – Дилль же высказал условие, что деньги может забрать любой…

–