Маг оглядел притихших драконоборцев и закончил:

– Сейчас каждый из вас получит мешок с провиантом и верховую лошадь, после чего мы отправляемся в путь. Если хотите написать прощальное письмо родным или друзьям – у вас есть ещё полчаса. Бумагу и писчие принадлежности можете взять в канцелярии. Напишите адреса и оставьте письма здесь – позже их развезут по адресатам.

– Разойдись! – рявкнул десятник.

Маг и десятник удалились. Несколько драконоборцев отправились в канцелярию писать письма, остальные остались на плацу. Дилль почесал голову и тоже остался. Послания отправлять ему было некому – единственный родственник, который выжил после поветрия чёрной чумы, дядька Явор лет пять назад уехал на ярмарку сюда, в Тирогис, да так больше о нём ничего и не было слышно.

К Диллю подошли Гунвальд и Герон, которым тоже писать было некому – в Каршаре письменность ценилась только в виде списка убитых врагов, а настоятель Верхнестанигельского монастыря и так знал, где его подопечный. Коротко обсудив свои ощущения после того, как на них наложили новое заклятье, Дилль и Гунвальд пришли к выводу, что:

– каждому из них не терпится поскорее добраться до дракона и вонзить в него меч;

– желание это явно противоестественное, потому что Гунвальд, хотя и раньше желал сразить дракона, но при этом не собирался отказываться ни от выпивки, ни от еды – чем в нынешнем состоянии он был готов пожертвовать, о чём сам же с удивлением и заявил;

– старикашка с причёской, похожей на одуванчик, тот ещё гад.

Герон, на которого заклятье магистра не легло ввиду отсутствия у него зачарованного амулета, по первым двум пунктам ничего не сказал, а к третьему присоединился.

– Для него мы не люди, а скотина какая-то! – с негодованием воскликнул монах. – Интересно, король знает, какую власть он дал Академии, разрешив использовать такую магию?

– Это называется заклинанием подчинения, – вспомнил Дилль свой разговор с Эрстаном.

– Не знаю, как это называется, только очень уж похоже на некромагию, – проворчал Герон. – У нас в Южной армии периодически проводились занятия, как отличить обычного человека от одержимого некромагией… вы сейчас очень походите на тех… одержимых.

– Ну, ты загнул, – хмыкнул Дилль. – Даже в Каршаре знают, что маги из Академии насмерть сражались с некромагами. И ты хочешь сказать, что сейчас Академия вовсю практикует некромагию?

– В Каршаре знают, – подтвердил Гунвальд. – Мы, правда, никогда магию не одобряли, ибо лучшее средство уничтожить врага – это меч в руке. Вот как сейчас помню, напоролся я раз на засаду, а в ней кроме десятка разбойников оказался ещё и маг. Так я…

– Гунвальд, потом расскажешь о своих ратных подвигах, – махнул рукой на варвара монах. – Дилль, я не утверждаю, что это некромагия в чистом виде, но что-то на неё очень похожее. Пойду-ка я поговорю с Эреком, пока время есть, может, он чего расскажет.

– А даже если это и некромагия? – зевнул Гунвальд. – Какая разница, каким заклинанием отправляют нас на бой с драконом? Пустое всё это.

Дилль хотел было возразить, что разница огромная, и что если доказать, что к ним применили некромагию, то можно попробовать отменить их поездку в Неонин, но промолчал. Даже если всё обстоит именно так, как предположил Герон, то конкретно для Дилля и Гунвальда встреча с чёрным драконом всё равно неизбежна. К тому времени когда завертится бюрократическая машина Ситгара и пройдёт расследование, шестой отряд драконоборцев давно и благополучно погибнет под стенами Неонина. Но Дилль всё равно решил не оставить этот вопрос без внимания – чисто от избытка природной любознательности.

– Я потом с Эрстаном пообщаюсь, – сказал Дилль. – Сейчас перед отъездом у него вряд ли время найдётся, а вот на первой же ночёвке непременно спрошу про некромагию.

– Спроси, – разрешил Гунвальд и, пользуясь свободной минуткой, тут же захрапел.

Вскоре к пажеской казарме привели тридцать восемь лошадей – по одной на каждого драконоборца. Дилль, волоча на себе немаленький мешок с различными походными принадлежностями и недельным запасом еды, поморщился, глядя на предназначенного ему коня – тот был старым, облезлым, мосластым и с прогнутой спиной.

– Похоже, кто-то в королевском казначействе неплохо погрел руки на поставках так называемых коней для наших нужд, – заметил Гунвальд, разглядывая своего скакуна.

– А я думаю, поскольку никаких надежд на возвращение лошадей нет, нам спихнули тех кляч, которых всё равно собирались пускать на убой, – ответил монах.

В пользу последней версии говорил и запас пищи в мешках. Насколько помнил Дилль, десятник Эрек рассказывал, что путь в Неонин для верхового занимает неделю.

– Еды у нас в мешках на неделю. Значит, никто не верит в наше возвращение, – невесело сказал Дилль.

– На обратном пути вас буду кормить я за счёт королевской казны, – послышался голос Эрстана, услышавшего фразу Дилля. – Если, конечно, кто-то из вас выживет. Между прочим, так сам король распорядился.

– До чего же приятно знать, как сильно меня ценит Его Величество, – саркастически хмыкнул Дилль и пошёл проверять упряжь своего престарелого скакуна.

Час спустя отряд под предводительством Эрстана покинул пажеские казармы. Проезжая по улицам Тирогиса, Дилль обратил внимание, что все встречные провожают драконоборцев сочувственными взглядами. Стражники из патрулей при виде их отряда брали "на караул", хотя прекрасно знали, что среди драконоборцев больше половины вчерашних воров и разбойников; встречные девицы и женщины вздыхали и промокали глаза платочками; лавочники, выглядывая из своих лавок, неуверенно желали удачи драконоборцам. Добил Дилля попрошайка, сидевший на перекрёстке двух широких улиц – он сначала принялся канючить милостыню, но, опознав во всадниках драконоборцев, поднялся и, достав из рваной и облезлой шапки пригоршню медяков, протянул им монеты.

– Возьмите, господа драконоборцы, окажите честь! – прошамкал попрошайка.

Разумеется, честь выпала на долю Дилля. Он посмотрел на каршарца, затем на монаха – те в ответ пожали плечами. Дилль взял монеты, поблагодарил и спросил:

– А ты как же?

– Мне ещё подадут, а вам жить осталось всего ничего. Думаю, вам деньги нужнее.

Дилль пожалел, что вчера они все свои деньги истратили. Зато ехавший следом Блер достал из кошеля золотой окс и кинул его нищему.

– Выпей, милейший, за наше здоровье… ну или за вечный наш упокой.

Попрошайка схватил золотой так быстро, что Дилль