Дженевив должна была бы испугаться, но страх растворился в волнах возбуждения. Бархатные губы мужчины ласкали, посасывали ее губы, язык осторожно касался ее языка.

Дженевив вновь услышала странный стон, похожий на рычание, который исторгла его сильная грудь, но на этот раз она не отстранилась. Когда пальцы Ричарда вплелись в ее волосы, притягивая лицо ближе, застонала уже Дженевив, смутно осознавая, что его вторая рука сжимает ее бедро и двигается к ягодице. В висках стучало. Словно сквозь слой ваты девушка слышала свое и его дыхание.

Ричард приподнял подол платья и сжал голую ягодицу Дженевив. Это было так сладко… и так опасно!

Ричард обещал ограничиться поцелуем, но, похоже, игра вышла за рамки правил.

Дженевив внезапно пришла в себя и толкнула его руками в грудь.

– Нет!

Она не была уверена, что он послушает ее, однако он отстранился. Подол платья с шелестом опустился. Ричард дышал глухо и часто.

Дженевив казалось, что она пережила бурю. Теперь Дженевив знала, почему глупые девицы так безрассудно бросаются в объятия любовников, позабыв о чести и долге. Если простой поцелуй так быстро лишает разума, то куда способны завести другие ласки?

Как она могла согласиться на подобную авантюру?

В голове все еще стучало, ноги предательски дрожали. Дженевив знала, что поцелуи мистера Эванса теперь долго будут преследовать ее, что она всю жизнь будет вспоминать сегодняшнюю ночь. Какой опрометчивый поступок!

Дженевив оценила выдержку мистера Эванса. Он отпустил ее по первому требованию. Похоже, этому человеку все же было не чуждое понятие чести.

– Мне нужно идти, – пробормотала девушка, даже не шелохнувшись.

– Да, – мгновенно согласился он, но Дженевив так и слышался в этом слове призыв остаться.

Несколько секунд она изучала его лицо, показавшееся ей полным смятения, затем потянулась и осторожно коснулась его губ.

– И вы никому не расскажете о том, что здесь произошло?

Ричард смотрел изумленно.

– Вы же собирались пожаловаться на меня отцу.

Пожаловаться отцу? Рассказать чопорному викарию, что его дочь ночами проникает в поместье герцога Седжмура и плавает в пруду, что этой ночью она целовалась с мистером Эвансом, позволив трогать свой зад?

– Нет, я никому не буду жаловаться на вас.

– Благодарю.

Молчание тянулось, словно длинная тонкая паутина. Дженевив понимала, что должна уходить как можно скорее, чтобы лишить мужчину шанса вновь прильнуть к ней в поцелуе. А может, она и сама была готова броситься к нему в объятия и умолять о запретных ласках.

– Спокойной ночи, мистер Эванс.

Фраза прозвучала так чопорно и формально, что это было даже смешно. Однако ни один из них не рассмеялся. Обоим отчаянно требовалось выстроить незримую границу, пересекать которую оба считали неблагоразумным.

– Спокойной ночи, мисс Барретт, – с улыбкой ответил он.

Эта улыбка, такая открытая и растерянная, заставила сердце Дженевив сжаться. Мистер Эванс не пытался очаровать ее. Он сам был очарован.

Еще несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Да к черту все! – внезапно произнес Ричард и прижался к ее губам своими.

А мгновение спустя он уже шел к деревьям. Большой лохматый пес беззвучно бежал за ним.

Дженевив смотрела им вслед, часто дыша, растерянная, напуганная, полная дурных предчувствий.

Луна скрылась в облаке, деревья и кусты погрузились во тьму. В воздухе все еще витал легкий аромат, оставленный мистером Эвансом, – чистый, волнующий, цитрусовый…

Лимонная вербена.

Итак, мистер Эванс был тем самым странным грабителем.

Проснувшись утром, Дженевив вспомнила о событиях ночи и своем ужасном открытии.

Работая в кабинете, она никак не могла сосредоточиться на бумагах. И как она не догадалась раньше? Телосложение, голос, манеры – все безошибочно указывало на Кристофера Эванса.

Да, он попытался замаскироваться, перекрасил волосы. Ей сразу следовало заподозрить неладное – уж слишком шевелюра гостя отливала каштаном!

Вот почему при первой встрече в гостиной Дженевив инстинктивно напряглась, разглядывая Кристофера Эванса. А его прикосновения вчера ночью?! Такие притягательные, такие узнаваемые.

О, как она его ненавидела!

Десять лет Дженевив помогала отцу, надеясь на его благородство, но викарий обманул ее ожидания. А теперь человек, сорвавший ее первый поцелуй, оказался вероломным грабителем.

Но все же куда больше девушку переполняли недоумение и непонимание, чем гнев на мистера Эванса. Хотя он и планировал кражу, но ничего не украл, кроме ее спокойствия и нескольких поцелуев, поэтому называть его вором в полной мере было несправедливо. Но что же ему было нужно на самом деле?

Поначалу Дженевив хотела разоблачить мистера Эванса, однако подавила в себе этот порыв. Не лучше ли самой разобраться в его истинных мотивах? К тому же для разоблачения у нее слишком мало доказательств. Нельзя же признаться, что она узнала ночного грабителя по запаху.

Какова была его цель? Реликвия, хранившаяся в кабинете Дженевив? Кроме подвески Хармзуортов, в доме брать было нечего. Но ведь никто не знал, что драгоценная вещица принадлежит Дженевив. Разве что доктор Партридж из музея Эшмола, который читал наброски к ее статье. Леди Беллфилд давно упокоилась, поэтому получить от нее сведения было невозможно.

Сэр Ричард Хармзуорт… Уж не он ли подослал в дом викария своего агента?

С неприятным чувством прозрения Дженевив вспомнила, как мистер Эванс предложил купить подвеску. Но для себя или для сэра Ричарда?

Если Кристофер Эванс работал на Ричарда Хармзуорта, почему он не украл подвеску ночью при первом вторжении? Не мог же он ее просто не заметить. Даже если он пребывал в смятении после угроз вооруженной Дженевив и упустил драгоценность из виду, то буквально на днях она сама вложила подвеску ему в руку. Отчего было не забрать реликвию и не скрыться?

И как во всем этом деле замешан Кэмерон Ротермер, герцог Седжмур?

Мистер Эванс представлялся другом герцога, он ночевал в его доме, ужинал и был представлен викарию.

Знал ли герцог о криминальной афере? Если да, то какую выгоду преследовал? Дженевив вздохнула и отложила наполовину исписанную страницу. Так много вопросов. И ни одного логичного ответа.

Дженевив решила всегда носить подвеску при себе и не позволять мистеру Эвансу прикасаться к ее телу. И уж конечно, не целоваться с ним.

Решение это далось девушке непросто. Несмотря на свои подозрения и открытия, она не могла отрицать, что поцелуи мистера Эванса потрясли ее. Дженевив могла бы сдать его властям, не опасаясь, что в отместку он раскроет ее тайны, могла бы все рассказать отцу, но все равно тосковала бы по ласкам негодяя.