семнадцати лет в селе жил. Так за день наработаешься, что не до игр, доберешься еле-еле до кровати и спишь всю ночь как убитый…

– Отец, на каком фронте воевал?

– На втором Белорусском. Да я и воевал-то меньше года. Призвался в августе сорок четвертого, а вскоре эта война, слава Богу, закончилась…

Ветеран вздохнул:

– Хорошее сейчас время настает… а главное – войны нет. Молодым все пути открыты. Учись, работай, тысячи дорог перед тобой… А там смотришь, лет через тридцать коммунизм настанет… жаль только мы не доживем.

Мне не хотелось разочаровывать ветерана, и я скромно промолчал.

В двери травмпункта быстро вошел чернявый молодчик с кожаной папкой и нырнул в кабинет дежурного врача. Я почему-то сразу подумал, что это опер. Через минуту докторша и молодчик вышли в коридор, и женщина кивнула на меня:

– Вот этот мальчик. Как раз вас дожидается.

– Пойдем, хлопец!– молодчик взял меня под локоть и вывел на улицу.

Возле ступенек ждала милицейская машина, желтый «Москвич». Парень приоткрыл задние двери и посадил меня. Сам уселся впереди и скомандовал сержанту за рулем:

– Погнали, Домрачев!

– Куда едем?– насторожился я.

– В отделение. Сейчас мы тебя, малой, опросим и составим фоторобот на нападавшего.

Вот этого мне еще не хватало…

Когда вошли в отделение, парень открыл дверь за дежуркой и завел меня внутрь. Опер деловито сел за столом, а мне показал стул напротив.

Совсем юный. Кто знает, может быть это вообще его первое дело…

Я еще не успел присесть, как опер достал из ящика стола толстый блокнот и карандаш.

– Меня зовут лейтенант Чистяков, я буду вести расследование по делу об избиении пятиклассника Юрия Комарова.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Как твое имя?

– Сергей Колчин. Мы с Юрой одноклассники.

– Рассказывай все подробнее.

– Да тут и рассказывать нечего. Мы шли из школы, на Новокузнецкой из двора вышел крепкий поддатый мужик и попросил закурить. Юрка что-то сказал нелестное в его адрес и тут же получил сильный удар в торец. Он даже в кусты отлетел. А когда я помог Юрке приподняться, мужика уже и след простыл.

– Что твой друг конкретно сказал нападавшему?– задумался оперативник.

– После того как мужик попросил закурить, Юра сказал: «Слушай, а за пивом тебе не сбегать?». Да. Именно так он и сказал. А тот, видать, пьяный был и обиделся… Не понял юмора.

В двери осторожно постучали и в кабинет заглянул худой долговязый паренек в желтой футболке, которая висела на нем как мешок на огородном пугале.

– А, заходи Журавлев! – улыбнулся оперативник. – Нужно фоторобот преступника составить.

Я недоуменно оглянулся по сторонам, но не увидел в этом странном кабинете даже намека на компьютерную технику.

Худощавый вошел и деловито кивнув, подсел за стол с торца. Он вытащил из кармана маленький карандашик и свернутый листок бумаги.

Нет, конечно я много чего повидал, но такого еще пока не встречалось…

Журавлев внимательно посмотрел на меня:

– Мужик был высокий или маленький?

– Высокий крепкий блондин.

Почему-то мне в голову пришел образ американского актера Дольфа Лундгрена. Не сдавать же, на самом деле этого Клепу…

– Так, теперь начнем рисовать лицо…– сосредоточился Журавлев.

Признаться, я обалдел, когда через двадцать минут увидел на листке почти точную копию американского актера.

– Ну –ка, дай посмотрю…– опер Чистяков покачал головой,– ну и рожа! На какого-то артиста похож…

Оперативник вздохнул:

– Ладно, Колчин, иди пока домой. Если найдем этого разбойника, еще вызовем тебя…

Глава 9

Дома я попросил у мамы рубль, сходил на рынок и купил два кило апельсинов у толстого усатого азербайджанца . И уже через полчаса сидел у Юрки. Он лежал в больничной палате вместе с рыжим пожилым мужиком, который, почти не отрываясь, разгадывал кроссворды в газетах.

– Мать приходила… – вздохнул Юрка,– совсем недавно ушла… минут двадцать назад. Расплакалась… А чего плакать-то… докторша сказала меня через четыре дня выпишут.

– Вот когда, ребятки, сами станете родителями, тогда и поймете…– укоризненно сказал Юркин сосед, оторвавшись от кроссворда.

– А вас как угораздило,– я кивнул на обе загипсованные ноги мужика.

– С лестницы упал.. а все баба… поменяй номер дома, весь выцвел… вот и поменял… Запомните, ребятки. Бог создал три зла: бабу, черта, и козла. Чтобы баба вам не говорила – делайте с точностью наоборот, и тогда в жизни все наладится…

Я повернулся к другу:

– Так у тебя действительно перелом?

– И перелом и сотрясение…– печально вздохнул Юрка.

Я покосился на любопытного соседа по палате, взял на тумбочке тетрадку и ручку и написал на первом листке: « Я был в милиции, сказал, что на тебя напал неизвестный пьяный мужик на Новокузнецкой, ударил и скрылся. Если что – тоже так говори. Я дал милиционерам фоторобот американского актера Дольфа Лундгрена»

Юрка усмехнулся.

– Может тебе книгу принести?

– Да что ему сейчас читать…– покачал головой мужик,– пусть башка отдыхает после сотрясения мозга…

– Жаль что так получилось…– вздохнул Юра.

– Ты не переживай. Лежи, сил набирайся, а главное ума…

– Ладно, Серега, ты иди… у нас все равно скоро отделение закроют, а после ужин будет. Тем более у тебя еще свидание сегодня. Если какие новости – звони на пост дежурной медсестры, она вызовет.

– Ну, давай, Юрка, выздоравливай!

Я пожал другу руку и вышел из палаты. Любопытный мужик внимательно проводил меня взглядом.

Хорошо, что Юра напомнил. У меня совсем вылетело из головы, что сегодня свидание с Ниной Кузнецовой, да и идти, честно говоря, не очень хотелось. О чем мне разговаривать с девочкой, которая во внучки мне годится?

На часах уже было почти семь. Я решил пройтись по улице и подумать как быть дальше. Пока «Шерлок Холмс» следит за Виктором, я решил плотнее заняться маньяком Куприяновым. А вдруг милиционеры не отреагируют на анонимку и посчитают это розыгрышем или шуткой…

Я решительно направился к дому убийцы. В голове у меня созрел коварный план…

Возле подъезда дома, где жил маньяк Куприянов, на скамейке чинно сидели две старушки.

– Добрый вечер,– улыбнулся я.– А Куприянов в этом доме проживает?

– А тебе зачем, мальчик? – подозрительно уставилась на меня смешливая бабуля в зеленом платочке.

–