Хороший вопрос. Прямой, точно в цель.

– Давай ради эксперимента я покажу тебе наглядно меня «всего», приоткрою щит на пять процентов. И лишь на десять секунд.

«Не надо!» Но я не успела отказаться… Он уже поставил бокал на стол, поднялся со своего кресла и встал перед моим, положил ладони на подлокотники, чуть подался вперед.

«Очень близкий контакт! – орала моя сирена и полыхала красным. – Разорвать, разъединить!»

– Готова?

– Нет.

– Смотри.

И он начал проникать. Я не могла описать это другим словом. Щиты соскользнули вбок лишь незначительно – сквозь латы засквозила его истинная суть. Принялась окутывать мое нутро, забираться в него субстанцией, которая сковывает, присваивает себе, стирает волю, лишает личность памяти. Меня – Эры – становилось все меньше, но все больше появлялось кого-то, напоминающего чистый лист бумаги. Мое дыхание – его дыхание. Оно главнее. Мой стук теперь – это его стук сердца. Медленный, равномерный, чужой. Синие глаза – это теперь мое небо, моя бескрайняя земля, центр моего существования; мои клетки, как лишившийся царя народ, вдруг обрели нового и приняли его безоговорочно. Основная же беда заключалась в том, что некоей моей части это новое состояние безволия нравилось… очень… Ей нравилось не быть, замирать и подчиняться. Другая же взбрыкнула так, что я резко и насильно втянула воздух – СВОЙ воздух, уже СВОИМИ легкими. И у меня вышло лишь потому, что Кайд прекратил наглядную демонстрацию. Захлопнулся, отпрянул, убрал руки с подлокотников моего кресла и занял свое прежнее место.

Я же медленно возвращала себе себя. Меня вело как наркомана. Нутро, заглотившее «дурь», истошно орало, просило вернуть внутрь чужое присутствие; тряслись руки.

Дварт наблюдал за моими потугами нормально дышать, прищурившись.

«Пять процентов, – говорили его глаза. – И всего десять секунд».

Да, мне их хватило, это было горькое осознание. Хватило, чтобы понять наверняка: я не могу принять его всего. Никак и, наверное, никогда. Откройся он на «пятьдесят», и я, скорее всего, свою личность верну уже с большим трудом, если смогу вообще.

Спасибо. Объяснил.

Потрескивали поленья; неспешно уходил из горла кокаин, ударную дозу которого я опять получила, возвращалось в ладони тепло.

И он заговорил.

– Я развит настолько, что в открытом состоянии подчиняю себе пространство и все, что в нем находится, включая на данный момент тебя. Ты это почувствовала.

Почувствовала. Наверное, этим вечером я выпью много вина.

– Ты же говоришь, что хочешь меня всего.

Я молчала. Хочу. Хотела. Всегда буду хотеть, гнаться за мечтой, которую никогда не смогу воплотить, после буду мечтать о ней забыть.

Накрыла непривычная тяжесть. Он за этим пришел? Чтобы наглядно показать? Именно этих «точек» я хотела? Надо бы сказать «уходи», свернуться в одиночестве, но я зачем-то продолжала его слушать.

– Ты спросила меня о том, чего хочу я? – шаткий момент, когда желаешь знать продолжение фразы и боишься этого. – Я ответил тебе на этот вопрос в прошлый раз. Я хочу твоего доверия – полного и безоговорочного.

– Зачем оно тебе?

Действительно, зачем? Человеку, которого я никогда не смогу принять? В чем смысл такой ценной для меня и бесполезной для него игрушки?

Кайд же прокладывал суть беседы, как танк колею тяжелыми гусеницами.

– Чтобы начать процесс адаптации. Его нельзя начинать без полного доверия.

– Адаптации кого?

– Тебя. Ко мне.

Что? Меня?.. Моего физического тела?

– Это возможно?

– Возможно. Только процесс этот небыстрый и очень поступательный. Должен предупредить: не всегда приятный, временами болезненный. Но в итоге ты сделаешь то, что хочешь, – сможешь меня принять.

Ух ты, какой крутой поворот! Теперь в мой взгляд вернулась и жизнь, и осмысленность.

– Ты хочешь сказать, что я… смогу принять тебя на всех уровнях?

– Это я и хочу сказать.

«А какие из уровней он готов мне отдать?» – это уже совсем другой вопрос, пока, увы, безответный.

– Эра, ты хочешь заняться со мной любовью?

Взгляд тяжелый, серьезный, в самую душу.

Мне же хотелось швырнуть в Дварта бутылку с вином.

«Я хочу не заняться ей с тобой, а любить тебя. Взаимно и навсегда».

– Так ты за этим мне предложил адаптацию? Ради секса?

В синие глаза закралась усмешка.

– Ты не узнаешь ради чего, пока не пройдешь этот путь.

– А как же слова, которые ты обещал?

Он молчал долго. После вдруг выдал то, чего я не ожидала услышать, – голую правду. Только не о себе, а обо мне.

– Ты хочешь меня. И боишься. Но еще больше ты боишься впасть в зависимость от собственных чувств, только не учла, что уже впала – от собственного страха. Боишься падения в самом конце? Что тебя не поймают? А ты проверь, что именно там случится – смерть или полет. Только сначала туда надо дойти.

Черт… Неприятно и крайне дискомфортно, когда тебя вот так раскладывают на части. И не очень-то оправдывает тот факт, кто Кайд способен видеть меня изнутри.

– Спасибо за сеанс бесплатного психоанализа на ночь. Прямо мечтала сегодня.

Съязвила и закрылась. А кто бы на моем месте не боялся потерять себя в самом конце? Кто бы хотел впадать в зависимость от собственных неконтролируемых чувств при присутствии в жизни другого человека?

– Определись, – посоветовали мне, – чего ты хочешь. Пройти этот путь со мной до конца или вообще не ступать на него.

– А ты, значит, готов пройти его со мной до конца? – До постели готов точно, я уже поняла.

– Готов.

Многозначительно. Коротко и емко. Ну да, раз уж процесс «набора тишины» накрылся медным тазом, почему бы не переключиться на другое, – время есть. Все-таки оголенное нутро дало о себе знать беспомощностью и желчью.

– Не ты ли ранее заявил мне прямо о том, что я не твоя женщина?

– Тогда, когда я сказал об этом, передо мной стояла не ты.

– А теперь я. Что изменилось?

Тишина.

– Что ждет меня в самом конце?

– Узнаешь.

Я взорвалась.

– Ты предлагаешь мне пройти весь этот непростой процесс адаптации ради одного раза «переспать» с тобой?

– Может, ради двух-трех? – Кайд улыбнулся. – А может, ради чего-то еще?

– То есть ты не скажешь?!

– Не полагайся на слова. Выясни все сама.

Мне хотелось открутить ему голову.