рынка, зашёл в аптеку, расположенную возле здания общежития мореходного училища, а Сашу оставил на улице; одет я был по-зимнему, на голове большая шапка-ушанка; я вышел из аптеки, рядом стояли мужчины, подошёл к Саше и он спросил: «Ты папа?»; когда я об этом рассказал дома Гале и Кирюше, они смеялись, но это была правда.

Летом из Ростова приехали Саша, дедушка и бабушка; в одно из воскресений я свозил стариков в Дивногорск и на строительство Красноярской ГЭС; им очень понравилось, особенно мощные попуски воды сквозь верхние отверстия плотины; вода по крутому наклонному водоводу слетала с бетонного носка и летела над руслом реки 100-150 метров – прекрасное зрелище! В день авиации мы побывали в аэропорту на выставке авиационной техники; тесть даже поднялся в кабину современного вертолёта.

XXXV

Весной в лесу за зоной Кирюша собирал берёзовый сок; подвесив баночки на ветки, после уроков шёл собирать «урожай», дома угощал нас свежим соком; а в конце мая мы отправили поездом 10-летнего Кирюшу в Иркутск, попросив двух пожилых симпатичных пассажиров присмотреть за ним; доехал он хорошо и на вокзале его встретили бабушка и дедушка; жили они всё лето на даче в районе залива Иркутского водохранилища. Я и Галя две недели отдыхали в Красноярском доме отдыха, занимая в одноэтажном домике большую комнату с верандой; питались три раза в день в столовой, пища была вкусной, блюда на выбор по заказу, особенно нам нравилась великолепная выпечка; недалеко от нас сидел за четырёхместным столом маленького роста, кругленький еврей, живчик средних лет; за обедом он всегда менял с кем-нибудь второе блюдо, расспрашивая соседей по столу, делал это шумно и смешно на потеху публики; не смущался, не обращал внимание на насмешки, нам тоже было забавно наблюдать эти сцены; к сожалению, в день отъезда кто-то украл его чемодан, приезжала милиция с собакой, не помню, нашли ли вора;

Галя в основном отдыхала, а я, устроившись на веранде, работал над текстом диссертации и много сделал; кстати, за эти две недели ни разу не брился, отрастил усы и бороду, дома сделал снимки «зэка» в фас и профиль; по вечерам мы гуляли по лесу или вдоль берега Енисея, ходили с полкилометра до ограды крайкомовских дач, перед которой был маленький ларёк «Петушки»; в нём можно было купить лучшие московские конфеты, каких в городских магазинах никогда не было; пристрастились также ходить в кино, удалось посмотреть прекрасные фильмы по рассказам Джека Лондона «На берегах Онтарио», «Белый клык» и другие.

XXXVI

На море в пос. Леселидзе Галя и Саша хорошо устроились в пионерлагере; Галя работала воспитателем у малышей, Саша с удовольствием плавал, впервые увидев море; однажды у Саши произошёл приступ аппендицита и его срочно привезли в больницу посёлка Гантиади; когда готовили, он кричал: «Прощай родина!»; опытный врач, армянин, Сергей Варламович, хорошо прооперировал; всё обошлось, отдых продолжился; когда они вернулись в Ростов, я прилетел в отпуск; в одной из двух маленьких комнат квартиры Галя и я спали на полу под роялем; сосед, дядя Миша не знал, куда его выбросить, чтобы освободить комнату и уговорил бабу Вику забрать себе, чтобы Саша мог заниматься, но из этого ничего не вышло; когда Сашу спросили, что понравилось в лагере, он продемонстрировал сольный танец со словами из песни: «Здравствуй Таня, здравствуй Ваня», это они разучивали с воспитателем по танцам; сольный выход был настолько неожиданным и комичным, что остался надолго в памяти нашей семьи. В Ростове мы задержались, поскольку погода стояла чудесная.

XXXVII

Мы вернулись в Красноярск и сразу поехали в Иркутск к Максатовым; Алексей Сергеевич достал нам 4-х дневную путёвку на Байкал в бухту Песчаную; поплыли на большом теплоходе, переполненным самодеятельными туристами со всего Союза; в нижнем салоне напротив нас сидела доброжелательная пожилая пара эстонцев – эти заядлые путешественники ехали впервые на Байкал; в бухте Песчаной нас поселили в палатку, в которой стояли четыре кровати, одну из них занимала Семёнова, крупная женщина, директор одной московской школы; она сразу спросила: «Я не помешаю вам, если останусь здесь?», мы не возражали; Семёнова оказалась симпатичной и очень современной 40-летней женщиной, весёлой и с хорошим чувством юмора; мы втроём проводили время вместе, купались и загорали на великолепном песчаном пляже, фотографировались возле реликтовых сосен, у которых корни были причудливо обнажены; однажды решили идти по лесной тропе в бухту Сенную за омулем; прошли несколько километров, увидели внизу живописную бухточку с прозрачной водой, окружённую скалами; спустились, стали купаться в тёплой «ванне» и загорать на скалах; в Сенную уже не пошли и решили, сократив путь, подниматься напрямик в гору до верхней тропы; подъём оказался очень крутым, к тому же начал накрапывать дождь; женщины запыхались и остановились, смотреть вниз было страшно – пропасть, и внизу скала; с большим трудом (я страховал сзади) вышли наверх; позже Галя долго вспоминала, как она карабкалась, ничего не видя впереди, кроме большого зада Семёновой.

В завершении отдыха дама предложила нам уехать на день раньше вместе с ней на теплоходе, сообщила, что билеты брать не надо, капитан ей знаком; также же она посоветовала прокатиться по Кругобайкальской железной дороге, о которой мы ничего не знали; вечером зашли на теплоход, Семёнова повела нас в большую кают-компанию, которая находилась наверху рядом с капитанским мостиком; там уже были человек восемь гостей капитана (позже выяснилось, что это была транспортная комиссия с проверкой), мы присоединились к ним; каюта была устлана коврами, на стенах висели картины, а большой длинный стол был уставлен тарелками с омулем, бутылками с выпивкой, закусками и свежей зеленью; после отплытия пришёл капитан, всех поприветствовал, сел рядом с Семёновой и началось шикарное застолье; мы впервые попали в такую роскошную обстановку и отдали должное выставленной вкуснятине и хорошему вину; наступила ночь, все дремали в креслах и прямо на коврах. Семёнова была в каюте капитана; среди ночи нас разбудили гудки и какой-то шум; мы вышли на палубу и увидели в тумане, как к нам медленно и осторожно подходит рыбацкий корабль; корабли при прожекторном освещении пришвартовались друг к другу, а у рыбаков на палубе стоял медведь с понурым видом, которому требовалось лекарство и шприцы; наш врач передал всё это на корабль, он медленно стал отходить, гудками поблагодарив за помощь; мы легли спать, а через несколько часов теплоход причалил к пристани «Порт Байкал»; поблагодарили и попрощались с Семёновой, она пообещала прислать Гале школьные методички.

Мы вышли на берег и отправились в маленькое здание вокзала; было только пять часов,