Мы решили начать с организации публичных полетов заезжих авиаторов. Как раз приезжал в Тифлис пионер авиации в России знаменитый спортсмен на все руки С. И. Уточкин[627]. Он один из первых научился авиации, объезжал Россию и делал повсюду прекрасные сборы — снимал сливки.

Мы взяли, в качестве аэродрома, тифлисский гипподром за Куками, точнее Дидубэ[628], где обыкновенно устраивались скачки. Я ожидал громадного наплыва народа, а собралось только тысяч десять — двенадцать платных зрителей. Но десятки тысяч расположились на соседних холмах, крышах и т. п. По-своему они были правы — зачем платить за то, что можно видеть и даром.

Выкатили аэроплан, а затем появился и сам Уточкин — рыжий, невысокий, но плотный человек. Он сильно заикался, но производил в общем симпатичное впечатление. Его аппарат был биплан Фармана, тяжелый, поднимающийся с трудом.

Загудел пропеллер, все отшатнулись. Уточкин снял с себя — лишняя тяжесть — сертук и шляпу… И вот, пробежав несколько десятков саженей, аппарат поднялся на воздух.

Незабываемый момент для того, кто это видел впервые и кто понимал, что поднялся на воздух аппарат тяжелее воздуха. Взрыв восторга покрыл все.

А Уточкин летал вовсе неинтересно: поднялся с большим трудом, сделал на высоте нескольких десятков саженей два круга около аэродрома и спустился.

Гофмана не было, председательствовал я, и надо было показать пример молодежи. Я решил подняться с Уточкиным на воздух. Он запросил за этот подъем пятьдесят рублей. Цена была дорогая, но мы столковались. Однако новое затруднение:

— А сколько вы весите, — спрашивает Уточкин, — больше или меньше четырех пудов?

— Конечно, больше!

— Тогда мой аппарат не подымет вас…

С ним сел А. Н. Казнаков, директор музея. Он был маленький, щупленький, и его Фарман Уточкина поднял. Однако и Казнакову пришлось раздеться, поскольку это еще было прилично, и они сделали вдвоем, на высоте 20–30 саженей, небольшой круг и спустились. Уточкин не был уверен в своем аппарате, большего он дать и не мог[629].

Через некоторое время прибыл в Тифлис другой авиатор, также нашумевший в ту пору своими полетами в России, Александр Алексеевич Васильев. Бывший юрист, начавший службу в Казани, он, как склонный к авантюризму, изучил во Франции авиацию и теперь собирал лавры и рубли в России.

Опять наш воздухоплавательный кружок взял на себя организацию полетов. Делали мы это почти бескорыстно, в нашу пользу отчислялся ничтожный процент сбора, едва покрывавший фактические расходы кружка, но молва заговорила о наших колоссальных антрепренерских барышах.

Опять Гофман куда-то уехал, и полеты пришлось организовывать мне[630].

Полеты Васильева были гораздо интереснее. Приехал он с целым флотом — четырьмя аэропланами, которые красиво расположились на аэродроме. Однако летал он почему-то только на одном из них.

Первый его полет сошел очень интересно. Васильев летал смелее и гораздо выше, чем Уточкин. В то время еще и не слышали о возможности делать петли в воздухе или заниматься там акробатикой, но и простые, смелые полеты вызывали восторг.

Следующий его полет был организован, по желанию Васильева, с благотворительной целью — в пользу семейств пострадавших чинов полиции. Это было сделано по инициативе полицеймейстера Засыпкина.

Собралось несколько тысяч зрителей. День был ветреный и опасный для полетов. Васильев поднялся, сделал часть круга и вдруг точно упал: снизился, почти поцарапал крышу ближайшего четырехэтажного дома, затем снова немного поднялся и внезапно снизился за аэродромом.

Все, кто мог, понеслись туда, думая, что Васильев разбился. Однако его спуск сошел благополучно. С места спуска мы с Васильевым объехали на автомобиле перед публикой аэродром, чтобы демонстрировать его благополучие.

Васильев хотел продолжать полет, но, так как ветер еще окреп, я побоялся своей ответственности как председателя кружка, организовавшего полет. Обратился к полицеймейстеру с формальным требованием, ввиду опасности для жизни авиатора, о прекращении полетов.

Засыпкин задумался:

— А как же со сбором? Значит, мы должны его возвратить?

— Зачем? Ведь один полет все же был. Ничего не надо возвращать!

Тогда полиция прекратила полет, публика разошлась.

После этого А. А. Васильев на долгое время застрял в Тифлисе, предполагая летать в разных городах на Кавказе. И как-то странным образом между кружком и ним возникла ссора.