– Расслабься, – проворковала она. – Похоже, там просто какой-то орешник.

– Причем съедобный, – отметил я при звуках радостного чавканья.

– Из хижины у тебя за спиной за нами наблюдают, – негромко проронила Анжелина. – Я видела, как качнулась занавеска.

– Из других хижин тоже. Одна из закрытых дверей чуточку приотворилась.

– Давай успокоим их, – предложила она, наклоняясь и собирая букетик белых цветов поблизости. Потом повернулась к дому с колышущейся занавеской – и с улыбкой протянула его вперед.

Чары сработали. Занавески сомкнулись, и через миг дверь распахнулась. На порог нерешительно ступила женщина в домотканом одеянии. Анжелина медленно двинулась к ней через луг и вручила букет.

Теперь начали открываться и другие двери, откуда с опаской выглядывали мужчины и женщины. Один седовласый, седобородый старец отделился от собирающейся толпы и зашагал к нам. Подойдя поближе, он поднял руки открытыми ладонями вперед – недвусмысленный жест миролюбия; я ответил в том же духе.

– Добро пожаловать, мирные чужестранцы и чудесное животное, добро пожаловать на Флорадору, – провозгласил он. – Есмь Бильбоа из рода Берканси.

– Приношу благодарность и отвечаю на приветствие, о благородный флорадорский джентльмен. – Подобная вычурность заразительна. – Аз есмь Джим из рода ди Гризов.

За спиной у меня послышался чересчур знакомый гнусавый голос Эльмо:

– Эй, кузен Джим. Энтот свежий воздух пахнет просто чудно. Свинки тоже так думают. Можно пустить их подхарчиться?

Почему бы и нет?

– Но сначала только маток с поросятами. – Мне не хотелось, чтобы исполинские кабаны испортили теплый прием.

Когда свинобразы хлынули из корабля, в растущей толпе флорадорцев послышались охи и ахи. Через минуту радостная визготня смолкла, сменившись счастливым похрюкиванием и чавканьем. Одна из женщин от восторга сомлела.

Снова обернувшись к Бильбоа, я увидел, что Анжелина завязала оживленную беседу с кружочком внимательных женщин. Пока что все хорошо.

– Чудесная у вас тут планета, брат Бильбоа.

– Се воистину мир чудес, брат Джим. Предание повествует, что мы прибыли сюда с планеты тьмы, где нас притесняли и презирали за чистоту наших верований. Но мы, Дети Природы и Любви, бежали от тьмы и скверны и прибыли на сию планету лучезарного мира, дабы пребыть вовеки. Пока… – Громко застонав, он погрозил небу кулаками. – А затем пришли они, неся с собою вящее зло… – Поежившись, он опустил кулаки. – Прошу снисхождения и извинения, брат Джим из рода ди Гризов. Я замарал сей благодатный день новых Друзей – и двуногих, и четвероногих – и прошу у тебя прощения.

– Нет проблем, брат Бильбоа, давай наслаждаться…

Тут в голове у меня зажужжало радио.

– Джим, что там происходит? Я вижу порядочную толпу.

– Все идет превосходно, капитан. Я перезвоню вам незамедлительно.

– Ты говоришь со своими друзьями в корабле космоса? – заинтересовался Бильбоа.

– Именно так.

– Не присоединятся ли они к нам? Как зришь, мы готовимся к приветственному пиру.

Пока мы сотрясали воздух, мужчины выносили столы и стулья. А через считаные мгновения нагруженные женщины накрыли их скатертями, уставили блюдами с едой и вазами с цветами. А также интересными кувшинами с освежающими жидкостями. Этот бесхитростный народ начал мне нравиться. Я тихонько сказал: «Включить радио».

– Тут затевается пирушка, и веселье вот-вот начнется. Вы все тоже приглашены.

– Наслаждайтесь. Мы со Штраммом останемся здесь. Я выпущу пассажиров – и запру за ними шлюз.

– При нашей-то везучести шаг вполне понятный. Мы соберем для вас корзинку.

Когда появились Эльмо с компанией, послышался смех и даже приветственные возгласы. Появление хряков, каждому из которых тщательно привязали к задней ноге поводок, встретили восторженными охами. Они затрусили через пастбище, довольно урча, и присоединились к остальному стаду, окопавшемуся под деревьями по уши. Со всех сторон слышались возбужденные крики ликования; я же воспользовался моментом, чтобы обследовать охлажденные кувшины с жидкостью.

Отхлебнул из глиняной кружки. Свежий фруктовый вкус… и намек на что-то еще. Алкоголь? Я влил в себя изрядную порцию. Да, действительно, мой добрый старый друг Этил, если не ошибаюсь. А ошибаюсь я редко.

– Я вижу, ты вкушаешь наше вино из звоночковой ягоды, – заметил Бильбоа, наполняя себе добрую кружечку до краев.

– За здоровье и счастье! – провозгласил я.

Мы сдвинули кружки.

– За природу и любовь!

Счастливо улыбнувшись, мы наполнили кружки сызнова.

Пирушка уже шла полным ходом. Я лакомился вкуснейшими печеными сырными бисквитами. Потом компанию нам составила Анжелина, в духе дня положившая свое радио на стол и включившая какую-то пасторальную музыку.

– Изумительный механизм, – заметил Бильбоа.

– Вы разве не пользуетесь радио?

– По счастью, нет. Простая, естественная жизнь священна для нас. Покинув и запечатав корабли, доставившие нас сюда, мы распростились со всеми машинами. Вкупе с прочей пагубой наподобие денег, налога на недвижимость, ружей и автодебилей – во всяком случае, так повествует предание. Хотя мне значение сих словес неведомо.

– Оно и к лучшему для вас. Итак, у вас никаких машин, музыкальных плееров, радио… ни машин для космической связи?

Упомянутых как бы между прочим…

– Ничего подобного.

Я пал духом. Тем не менее в городе машины есть, если только телевидение и ракеты «земля – воздух» в счет.

Подождав, пока мы опрокинем еще пару кружечек Старого Оттягивающего Нектара, я снова обиняками направил разговор на более серьезные материи.

– Дорогой друг Бильбоа, я безмерно благодарен за вашу нескончаемую куртуазность. Но, рискуя оскорбить того, кто выказал такое радушие и щедрость, вынужден обратиться к теме, представляющей для меня величайшее значение. Те, кто обитает в городе за стенами… – Едва я сделал этот выпад, он порывисто вздохнул, и улыбка его угасла. – Хотя мы пришли к ним с миром, они прибегли к оружию в попытке истребить нас. Ради собственной защиты я должен знать, кто они и почему в нас стреляли. У нас есть такое выражение: «познай своего врага». Я должен знать об этих людях побольше ради нашей же собственной безопасности.

Казалось, свет дня померк и воздух дохнул морозом.

– Ты прав, а я нет, что утаивал сие знание от тебя. Записано, что в один черный день наше мирное и любящее житие – в одиночестве на сей дружелюбной планете – было попрано громом посадки их громадных кораблей. Как и мы, они прибыли сюда в поисках убежища и уединения, дабы следовать собственной философии и обычаям. – Глаза Бильбоа сверкнули, и он погрозил беззащитному небу кулаком. – Покамест мы едины с природой, они истязают ее своими нечистыми машинами и чудовищными смрадами. Они пытались понудить нас разделить их пагубные верования. Нам же оставалось лишь бежать в величайшем ужасе. В конце концов они устали тщиться обратить нас в веру своей Церкви Карающего Бога и замуровали себя