подхватившего их на лету, и нырнул под душ, оросивший меня под сладостные звуки музыки, напоившие воздух…

Отмытый, отскобленный, депилированный и освеженный, я сидел за столом, потягивая кофе.

– Так что там за добрые вести? – осведомилась Анжелина, вопросительно приподнимая бровь.

– Наилучшие. Я нашел планету обетованную, мир, который встретит нас с распростертыми объятиями, устроит наших друзей, поможет им и предоставит им все необходимое для счастливого будущего.

– И как же он называется?

– Механистрия. Просто введи в компьютер, откинься на спинку кресла и упивайся.

Как только она последовала моему совету, я свистнул духовке, продиктовал свой заказ и налег на солидный завтрак, как только тот, источая благоуханные пары, скользнул на стол передо мной.

– На сей раз ты для разнообразия не соврал и даже не преувеличил, – сказала Анжелина, входя в комнату с охапкой брошюр из принтера. Я был настроен чересчур благодушно, чтобы отражать этот легкий выпад в адрес моей правдивости, и потому лишь улыбнулся с набитым ртом. Она вздохнула:

– Мне будет жаль расставаться с ними, но в конечном итоге это ради их же блага.

Жаль?! Я поперхнулся, захлебнулся, закряхтел, отпил еще глоток кофе, улыбнулся и заявил:

– Вот видишь, все в конце концов уладилось!

Глава 7

Должен признать, добрый капитан Массуд организовал наше отбытие по-армейски четко. Двое суток он не спал, подстегивая трудолюбивых техников, и те развили лихорадочную деятельность. То и дело прибывало оборудование, и тут же его энергично расхватывали. Без какой-либо просьбы с нашей стороны он снес перегородки ряда кают, перестроив их в номер люкс для нас с Анжелиной, вплоть до смежного бара. Искры сварки взлетали под потолок, дрели визжали, молотки грохотали, а свинобразы сердито верещали в ответ. Мы отправились домой собрать вещи, и я нашел утешение в выпивке. Мысль о грядущем полете отнюдь не тешила меня. Уймабашлия еще никогда не казалась мне такой привлекательной. Я поднял бокал за мириады ее утех, которые вот-вот уйдут для меня в небытие.

Слишком уж быстро я окажусь во многих парсеках от ее ласковых объятий. Я порядком хлебнул, почтив теплые воспоминания. Расслабился, ворча под нос, вздремнул, глотнул еще – и снизошла тьма…

Неопределенное время спустя я пробудился оттого, что Анжелина ухватила меня за нос. Открыл было рот, дабы возгласить протест, и она тут же вбросила туда здоровенную пилюлю. И залила ее солидным глотком воды. Захлебнувшись, я подскочил, задрожал, как тронутая струна контрабаса, а из ушей у меня повалил дым. Пилюля «Отрезвина» оказывала свое отрезвляющее воздействие, а я содрогался и корчился.

– А это было обязательно? – просипел я.

– Да. Меня уведомили, что праздник по поводу отбытия на корабле уже выдыхается и взлет состоится, как только мы прибудем. Мы выходим.

Мы вышли. Парадная дверь лишь скрипнула, как только стазис-поле крепко-накрепко запечатало ее. Наш шофер отсалютовал, распахнув для нас дверцу лимузина. В космопорте тоже царил четко налаженный порядок. Мы полюбовались сверкающим на солнце «Свинобразьим экспрессом», избавленным от ржавчины и отполированным до блеска. При нашем приближении лифт съехал вниз, и из него вышел Боливар, радостно замахавший нам рукой.

– Желаю вашему свинобразьему курорту замечательного путешествия. Жду лучезарных вестей с дороги.

Мать обняла его; я обменялся сердечным рукопожатием. Потом мы весело помахали на прощание сыну, силуэт которого скрылся в лучах закатного солнца. Я обернулся, подавив порывистый вздох, к нашему космическому свинарнику. Мы ступили в портал входа, и лифт стремительно вознес нас навстречу будущему, наверняка сулившему массу интересного. Дверь шлюза с жужжанием загерметизировалась.

– Пожалуйста, займите места. До старта три минуты.

Противоперегрузочные кресла уже дожидались нас. Чтобы пристегнуть ремни, потребовались считаные секунды. Счастливая Анжелина пожала мне руку. Я фальшиво улыбнулся в ответ, и тут же двигатели заставили звездолет встряхнуться, будто пробуждаясь ото сна.

Механистрия, мы идем к тебе!..

Едва перегрузки кончились, я отстегнулся и направился – чисто рефлекторно – к только что установленному бару.

– Заливаем бельма с утра пораньше?.. – прозвучал у меня в ушах ледяной голос моей ненаглядной.

Обернувшись к ней, я отставил бокал и угрюмо кивнул:

– Разумеется, ты права. Я просто почувствовал жалость к себе и прошу прощения. За работу! Дай мне знать, когда придет время коктейля.

– Непременно. А теперь пойду найду Розочку! Этот взлет наверняка перепугал ее.

– А я на мостик.

Мы расстались. Карабкаясь по лестнице, я сетовал об упущенном коктейле. Признайся же хоть себе, Джим, – ты хлещешь горькую потому, что, откровенно говоря, толку от тебя в этом полете ничуть не больше, чем от пятого колеса. С отличным капитаном, бравым инженером в полностью автоматизированном корабле тебе попросту нет работы.

Я поднялся на мостик, и Массуд радостно помахал мне в знак приветствия.

– Деньги на капитальный ремонт потрачены с толком. Мы уже делаем курсовые поправки, и все системы работают…

Его полный энтузиазма доклад прервал треск помех, исторгнутый настенным громкоговорителем.

– Это Штрамм. У нас небольшая проблемка…

– Босс ди Гриз уже в пути! – проговорил я в микрофон, жестом остановив Массуда, приподнявшегося было из кресла. – Вы нужней здесь. Я выясню, в чем дело, и сообщу.

– Вы босс, босс. – Он уселся на место.

Направляясь в машинное отделение, я насвистывал, напрочь позабыв и о выпивке, и о депрессии, как только почуял добычу.

Штрамма я застал угрюмо взирающим на большой подсвеченный индикатор в ряду других таких же. Постучав по шкале, инженер тяжко вздохнул.

– Что? – спросил я.

– Беда, – отозвался он тоном приговоренного.

– Говорите.

Что он и сделал – с чудовищным переизбытком технических подробностей, как и любой инженер, заарканивший слушателя.

– Как вам известно, этот корабль капельку архаичен. У него нет левитационного поля для взлета и посадки.

– Но мы же взлетели!

– С большим трудом. Когда вы в последний раз пользовались противоперегрузочным креслом?

– В армии…

– Правильно. Все современные гражданские корабли используют компенсаторы перегрузок.

– Но мы же взлетели…

– Взлетели. Но с посадкой у нас будут проблемы.

– Объясните!

Он снова постучал по шкале:

– Показывает полный бак. А бак отнюдь не полон. Я тут вспомнил, как застал здесь этого борова Рифути. И начал гадать, не устроил ли он тут заодно еще какую-нибудь диверсию. Потом проверил этот бак реактивной массы для ядерных ракетных двигателей. Для взлета нам пришлось использовать часть этой массы, а стрелка показывает, что бак полон. Такого быть попросту не может. Так что я прибег к сбросу и перезагрузке – вот так.

Стрелка задрожала и прыгнула из одного конца шкалы в другой. Потом медленно чуть-чуть продвинулась – и замерла.

– Откуда следует?..

– Что Рифути слил изрядную часть содержимого бака. У