– Какого черта тебе здесь понадобилось? – раздраженно спросил он.

– Искала Джейн.

– Кого?

– Куклу Шарлотты… Ага! Нашла.

Пятясь задом, Индия выползла из-под стола и встала, держа в руках Джейн. Ее лицо раскраснелось. Она тяжело дышала, что было вызвано отнюдь не напряженными поисками под столом. Но для Фредди это так и выглядело.

– А почему вдруг кукла Шарлотты оказалась здесь? Шарлотте запрещено сюда входить, – сказал Фредди.

– Она играла под столом. Вообразила, что это ее крепость.

– Повторяю, Шарлотте запрещено сюда входить. Проследи, чтобы это не повторилось.

– Прости, пожалуйста. Я обязательно прослежу.

Вошел чернокожий мальчик, неся ботинки Фредди. Следом за ним появился Джозеф с чайным подносом.

– Что ты мне принес? – взревел Фредди. – Я сто раз повторил: не черные, а коричневые! Коричневые ботинки из грубой кожи!

Смущенный мальчишка хотел было ретироваться.

– Ладно. Давай сюда эти. Я не могу целый день ждать, пока ты разыщешь коричневые. Поставь их и помоги мне снять сапоги.

Дурное расположение духа Фредди было ей сейчас только на руку. Выскользнув из кабинета, она поспешила к себе. Там она заперлась изнутри и села на кровать, крепко сжимая Джейн.

– Это неправда, – простонала Индия. – Такое не может быть правдой.

В голове зазвучали тихие, настойчивые, испуганные голоса. Голоса Хью и Уиша.

Хью со слезами в голосе говорил, что взял только один гребень, а второго и в глаза не видел.

Перед мысленным взором мелькнуло красивое, смеющееся лицо двоюродного брата. Таким он запомнился Индии накануне смерти. Уиш рассказывал о пожертвованиях, собранных им для ее больницы. Его возбужденный голос был полон гордости.

Потом Индия вспомнила фотографию Джеммы Дин в каком-то журнале, красивую, лучезарно улыбающуюся. На шее актрисы сияло бриллиантовое ожерелье, а в ушах блестели серьги.

– Зачем? – вслух спросила Индия. – Зачем он это сделал?

Ей ответил другой голос: негромкий, холодный. Ее внутренний голос.

– Ради тебя. Вернее, ради твоих денег. Все, что он делал, имело единственную цель – заполучить твои деньги. Этих троих он убил, поскольку они стояли у него на пути. Если он обнаружит, что ты знаешь, убьет и тебя. 

– Доброе утро, Джордж, – поздоровалась с надзирателем Мэгги Карр, собираясь выйти в тюремный коридор.

Но уже через пару шагов она вдруг остановилась, поднесла руку ко рту и закашлялась. Кашель был затяжным. Лицо Мэгги покраснело. Шейми слегка похлопывал ее по спине, пытаясь унять кашель.

– Все в порядке, Мэгги? – спросил надзиратель Джордж Галлахер.

– Сам видишь, что нет. Как вчера этот чертов кашель начался, так сладу с ним нет.

Она вновь закашлялась и достала из кармана юбки жестяную коробочку с пастилками кашу́, облегчавшими дыхание.

– Найробийское горло, – понимающе кивнул Джордж. – Все от здешней пыли. Спрячьте вы эти пастилки. Толку от них никакого. Лучше выпейте горячей воды с медом и лимоном. Жена мне всегда делает. Снимает, как рукой.

Мэгги сказала, что последует его совету. Джордж опять уткнулся в газету. Он привык, что эти двое постоянно приходили и уходили, и предпочитал не связываться с Мэгги и не напоминать ей тюремные правила, требовавшие, чтобы посетителей к заключенным пускали по очереди.

Мэгги в очередной раз закашлялась. Шейми выразительно на нее посмотрел. Переигрывать нельзя, иначе это вызовет подозрение. Они вышли из караульного помещения и вскоре остановились в тюремном коридоре напротив камеры Сида. Увидев их, он встал, схватившись за решетки.

– Доброе утро, парень, – сказала ему Мэгги. – Зашли вот малость посидеть с тобой. Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ответил Сид. – А ты…

Мэгги поднесла палец к губам.

– Да. У меня есть новости по урожаю. Роос прислал письмо с мальчишкой Томпсонов. Пишет, ягоды отлично созревают.

Сид напряженно слушал рассказ Мэгги. Тем временем Шейми рылся в кармане куртки.

Сид больше не выглядел отчаявшимся. Сейчас он напоминал пленного зверя, рвущегося на свободу. Все в нем изменилось, когда Мэгги сказала ему, что Шарлотта Литтон – его дочь. Поначалу Сид не верил, потом заявил, что должен обязательно выбраться отсюда. Он больше не собирался покорно возвращаться в Лондон. Он был готов на любой риск, только бы избежать виселицы. Особенно сейчас, когда у него был шанс спросить у Индии, действительно ли Шарлотта – его ребенок.

Шейми пообещал брату что-нибудь придумать.

– Дай нам немного времени.

– У меня его совсем нет, – ответил тогда Сид. – Через пару дней меня затолкают в поезд.

Шейми оглядел коридор. Пусто. Он протянул Сиду листок бумаги с заголовком: «Продолжай говорить, пока читаешь это». Шейми знал, что Джордж слышит их разговоры. Когда они навещали Сида вчера, Мэгги нарочно ушла первой и задержалась у стола Джорджа, затеяв с надзирателем нечто вроде светской беседы. Шейми остался, продолжая говорить с Сидом. Потом Мэгги поделилась своими наблюдениями: из караульной голоса слышны, но слов не разобрать. Важно, чтобы голоса звучали. Внезапная тишина могла насторожить Джорджа.

Сид машинально поддерживал разговор с Мэгги, задавая вопросы про ферму, и одновременно читал записку брата. Шейми написал ее вчера вечером у себя в номере, после того как они с Мэгги обсудили все варианты побега и выбрали самый подходящий.

Мы намерены вывести тебя из камеры. Мы с тобой поменяемся одеждой. Я войду в камеру. Ты выйдешь с Мэгги. Там она все объяснит. Сейчас тебе нужно открыть замок.

Закончив читать, Сид вопросительно посмотрел на брата. Шейми по губам понял его вопрос: «Чем открыть?»

Шейми поднял палец. Настал его черед говорить. Шейми принялся болтать о несуществующей юридической конторе в Лондоне, чьих юристов он якобы нанял для защиты Сида на суде. Говоря, он осторожно снял сапог, откуда достал нож для масла, вилку для рыбы и штопор. Все три предмета Шейми подал брату. Это было лучшим набором, который ему удалось незаметно украсть в отеле. Покупать в местном скобяном магазине отвертки и шило он не рискнул. Продавец мог его запомнить.

Сид оглядел скудный инструментарий. Штопор он отложил. Затем, просунув руки сквозь прутья решетки, взялся за работу. Подвигалась она медленно и не слишком успешно. Сид возился с замком вслепую, не видя замочной скважины. Вдобавок у него болели неестественно согнутые запястья, а иначе к замку было бы не подступиться. Замок был массивным, с тяжелым внутренним механизмом. Прошло пять минут, десять. Лоб Сида стал липким от пота. Шейми перебрал все темы и уже не знал, о чем говорить. Наконец замок лязгнул. Эхо сырого коридора громко повторило лязг. Шейми и Мэгги испуганно переглянулись.