Адмирал де-Робек встретил меня крайне любезно и сказал, что меня уже несколько дней разыскивают по всему Черному морю. От него я узнал, что после эвакуации Новороссийска (14/27 марта) войска Добровольческого корпуса и часть казачьих войск сосредоточены в Крыму; что генерал Деникин отказался от звания главнокомандующего и уезжает в Англию; что главнокомандующим Вооруженными силами Юга России, приказом генерала Деникина, назначен генерал барон Врангель; что генерал Врангель предлагает мне быть его представителем в Константинополе. От него же я узнал об убийстве в Константинополе, в здании русского посольства, бывшего начальника штаба генерала Романовского.

С броненосца меня доставили в русское посольство. Здесь я встретился с новым помощником главнокомандующего генерала Врангеля генералом Шатиловым, который от имени генерала Врангеля предложил мне быть представителем главнокомандующего при союзном командовании в Константинополе. Я согласился.

Если всякая крупная государственная или общественная работа и при нормальных условиях вызывает критику, то естественно, что в условиях гражданской войны деятельность командования Добровольческой армии и Особого совещания (правительства) вызывала постоянную, как доброжелательную, так и недоброжелательную критику.

В работе как командования Добровольческой армии, так и Особого совещания, конечно, было много крупных ошибок. Но, как мне представляется, если в настоящее время для беспристрастного критика и возможно правильно разобрать и указать ошибки политические, правильно оценить еще невозможно.

Ни один добросовестный политический деятель, к какой бы он партии ни принадлежал, не может еще сказать, какой политический лозунг, какая линия поведения были нужны и нашли бы отклик в массе русского народа, чтобы он за ними пошел.

Необходимо иметь в виду, что на юге России до конца 1918 года рабочие и крестьяне еще не испытали на себе полностью всех прелестей большевистского режима. В казачьих областях иногороднее, не казачье население, во время владычества большевиков в конце 1917 и в 1918 годах было, в массе, на их стороне и при богатстве края также не испытало серьезных лишений.

При этих условиях лозунги «Земля и воля», «Диктатура пролетариата» и самоуправление через «Советы рабочих и крестьянских депутатов» для массы знаменовали еще истинное народоправство, избавление от помещиков и правительственной администрации, право на казенные монастырские и помещичьи земли, право устраивать жизнь по собственному желанию, а главное – безнаказанно грабить и распоряжаться награбленным, как своей собственностью.

Всякое возвращение к государственному порядку для значительной массы населения знаменовало собой стеснение прав и страх ответственности за те грабежи и насилия, в которых был повинен громадный процент населения. Только испытав на себе ужасы советской власти, крестьяне и рабочие стали сознавать необходимость возвращения государственного порядка.

Если теперь, в 1922 году, судя по сведениям, поступающим из России, крестьянство в своей массе мечтает о «хозяине», то в 1918 и 1919 годах провозглашение монархического лозунга не могло встретить сочувствия не только среди интеллигенции, но и среди крестьянской и рабочей массы. Угар после «революции – бунта» 1917 года был еще слишком силен, и этот лозунг знаменовал бы явную «контрреволюцию», возвращение к «старому режиму», «городовому», «помещику» и другим жупелам.

Провозглашение же республиканских лозунгов не дало бы возможность сформировать мало-мальски приличную армию, так как кадровое офицерство, испытавшее на себе все прелести революционного режима, за ними не пошло бы.

Надо было идти по пути, который был приемлем для главной массы населения и для офицерства.

Будущий историк подробно разберет причины неуспеха белых армий. Теперь это преждевременно, а нам, участникам борьбы с советской властью, совершенно и не под силу.

Я остановлюсь лишь на главнейших нападках на деятельность командования Добровольческой армии и Особого совещания, которые приходилось слышать и встречать в печати.

Программа Добровольческой армии (политическое лицо армии; партийный флаг).

Впервые о необходимости объявить программу Добровольческой армии, открыть свое политическое лицо заговорил в Новочеркасске, в декабре 1917 года, Б. Савинков. Он убедил тогда генералов Алексеева, Корнилова и Каледина заявить, с целью опровергнуть слухи о реакционных замыслах, что Добровольческая армия имеет целью, свергнув большевиков, довести Россию до Учредительного собрания.

Генерал Деникин, в своей программной речи, на открытии 1/14 ноября 1918 года Кубанской краевой рады, заявил, что «армия не преследует никаких реакционных целей и не предрешает ни формы будущего образа правления, ни даже тех путей, какими русский народ объявит свою волю». Но это не удовлетворило – ни правых, ни левых. Правые говорили: «Без монархического лозунга вам не создать мощной армии. Офицеры должны знать, за что они проливают кровь, и вы должны это определенно сказать».

Левые, наоборот, указывали, что неопределенность политического лица армии – отталкивает от нее симпатии массы; что надо провозгласить чисто демократические лозунги, подтвердить, что возврата к старому нет.

Генерал Деникин твердо стоял на своем мнении, указывая, что никто из нас не может предрешать ни будущей формы правления, ни того, будет ли собрано Учредительное или Национальное собрание, или Земский собор, или, наконец, может быть, воля народа выльется в такой форме, которую мы теперь и не предвидим.

Впоследствии, в значительной степени по настоянию представителей союзного командования, была составлена и подписана генералом Деникиным и членами Особого совещания (правительства) политическая программа Добровольческой армии; в ней было указано, что армия должна довести Россию до Национального собрания.

Представители «демократии» уверяли, что только определенное указание на республиканскую форму правления привлечет сердца народа к Добровольческой армии; другие не менее подлинные демократы (как писатель Наживин) указывали, что народ жаждет только порядка, ждет «Хозяина земли русской», то есть Царя.

В казачьих хатах, при первом господстве большевиков, с риском для жизни казачки сохраняли под половицами портреты Царской Семьи. Махно (разбойник и народный атаман, действовавший в районе Екатеринославской, Полтавской и Харьковской губерний), по доходившим до нас слухам, то провозглашал лозунг «Земля и воля народу», то «Земля крестьянам, а Царь народу». Из центральных губерний шли разнообразные сведения; в одних районах мечтали о «Хозяине земли русской», а в других провозглашали тот же лозунг, который был объявлен и восставшим Кронштадтом против советской власти (в марте 1921 г.): «Против коммунистов, но за советы».

Наконец, лицам, обвиняющим командование Добровольческой армии в неправильном направлении политики, надо вспомнить, что были белые армии и с определенными политическими лозунгами.

Армия Учредительного собрания, созданная на Волге Самарским правительством, имела чисто демократические – социалистические лозунги, но успеха никакого не имела. Самарское правительство было заменено сначала Уфимской директорией, а затем адмиралом Колчаком.