Донские кадеты в Билече

Первое время нашего пребывания в Билече пошло на внутреннее устройство лагеря. Были сооружены примитивные парты, починен водопровод, были сделаны попытки наладить электроподачу и созданы мастерские – швальная, сапожная и столярная. В это время я был кадетом 2-й сотни, и поэтому все то, что происходило в 1-й сотне, – мне толком было неизвестно. Знали мы, что там не все в порядке, что происходят какие-то трения с директором корпуса, генералом Бабкиным, что впоследствии вылилось даже и в «бенефис» ему. В общем, в результате этих неладов директору пришлось уйти и уступить место генерал-майору Евгению Васильевичу Перрету, в прошлом офицеру гвардейской артиллерии. Евгений Васильевич Перрет был лично известен Донскому атаману, так как генерал Богаевский был женат на сестре генерала Перрета. Понемногу жизнь корпуса налаживалась, все входило в нормальное академическое русло. Кадеты и офицеры продолжали работы по благоустроению лагеря – ими были сооружены корпусная церковь, в которой иконы были написаны Гришей Самойловым, и театральный зал. Были приобретены гимнастические снаряды: турник, параллельные брусья, кобыла и козел. Гимнастическое дело сразу взял в свои руки полковник Ган, который организовал группу соколов. Затем был создан хор трубачей. Вначале капельмейстером был есаул Скачков, а потом полковник Мигузов. Были налажены хлебопекарня и кухня. Продукты корпус получал от сербского военного интендантства в городе Требинье. Также сразу был организован лазарет, старшим и единственным врачом в котором стал доктор Попов. Фельдшером же и делопроизводителем в лазарете стал кубанский казак Шаповалов.

Начались учебные занятия, а помимо этого кадеты были заняты и ручным трудом, проходя наглядное обучение в различных мастерских. Вскоре появилась еще одна мастерская – переплетная. Помню, что столярной мастерской руководил полковник Рещиков, Владимир Николаевич[622], одновременно и воспитатель 36-го выпуска. Короче говоря, корпус не ограничивался академическими знаниями, но и старался приучить кадета «на всякий случай» к ручному труду – кто мог предположить, что его ожидает в будущем? Кроме этого, в такой работе вырабатывался навык к труду, что в жизни бывает крайне важным.

С местным населением особых связей не было. Правда, в корпусе стали учиться несколько местных жителей-черногорцев и герцеговинцев (впоследствии ставших офицерами югославской армии), а кроме того, местные учителя-сербы начали преподавать у нас сербскую историю, язык, литературу и географию страны – все на сербском языке. Бытовых же связей не было. Корпус жил своей обособленной жизнью, и кадеты только время от времени встречались с местным населением. Еще были попытки устраивать общие вечера с представлениями на сербском языке, но это дело как-то заглохло.

В сентябре 1922 года произошло событие, имевшее для корпуса большое значение, – 2-й Донской кадетский корпус приказом войскового атамана получил Державное шефство, вензель на погоны и наименование «Донской Императора Александра III кадетский корпус». В это время старый корпус прекратил свое существование.

Несколько позже 1-я сотня получила наименование «Атаманской» и, уже неофициально, кадеты Атаманской сотни стали носить на левом плече так называемые «атаманские» погончики – голубого цвета с белым кантом – то есть цветов л. – гв. Атаманского полка и Атаманского училища в Новочеркасске. Кадеты гордились полученным шефством, но всем было несказанно обидно за старый корпус, который волей судеб должен был прекратить свое существование.

Дальнейшее пребывание в Югославии Донского Императора Александра III кадетского корпуса

Билече, по-австрийски Билек, – крохотное местечко в 30 километрах от железнодорожной станции и городка Требинье. Все местечко состоит из трех улиц, обежать его можно буквально за пять минут. Два-три «отеля» с громкими названиями и примитивным устройством и меблировкой, три-четыре «кафаны» – кофейни, где можно также выпить и вина. Десятки домов местных жителей, окруженных, как крепости, высокими стенами и с турецкими окнами (а то, не дай бог, кто-нибудь увидит жену или дочь!), небольшая казарма, где стоит взвод жандармов, мечеть, православная церковь, кладбище, и это все. Отсутствие всякого общества, невероятная скука и дичь. Вокруг – плешивые горы, рядом – черногорская граница. Растительности почти никакой, только изредка попадаются кусты и деревья, похожие на кизил. В горах – пастушки пасут овец и коз. В руках у них – пряжа, лицо наполовину закрыто, как у мусульманок. Если ты попытаешься заговорить с ними – труд не только напрасный, но и зело опасный. Даже если ты просто спрашиваешь их, который час, очень возможно, что вместо ответа в тебя полетит увесистый камень. Дичь, какой не найдешь на земном шаре…

Недалеко от города, в какой-нибудь миле от него, стоит старая австрийская крепость. Форты, бастионы, амбразуры, бойницы, зубчатые стены – ни дать ни взять замок средневековый. И вот в этой крепости и расположился Донской кадетский корпус. Крепость представляет собой почти квадрат, с высокой башней посередине. Четыре ряда солидно построенных зданий. В крепости комплекс зданий вдоль стен и, кроме того, разделяющих крепость. В них, в верхних казармах, живут кадеты. Как будто для нас и строили три громадных двухэтажных здания. Дальше, рядом с ними – театр, гимнастический зал.

Перед зданиями – большой двор, снова ряд зданий, на этот раз двойной. В тех, что лицом к казармам, – свинюшник, бывшие стойла для мулов (а лошади там были, где наш театр), а за этим частные квартиры персонала. Там, между прочим, жил и будущий атаман, генерал Татаркин[623], рядом – военный чиновник Дмитриев с женой и дочерью Зоей, генерал Готуа, госпожа Лазарева с детьми, морской офицер Хрущев с сестрами, есаул Леонов и другие. Далее снова шел ряд зданий, в них – лазарет и квартира доктора Попова, квартира полковника Поссевина[624] и другие службы. В нижнем ряду, прилегающем к стенам, также располагались чины персонала со своими семьями, а направо от ворот – церковь, штаб, квартиры директора и некоторых преподавателей и воспитателей. Выше, идя обратно к казармам, – кухня. Крепость почти нависала над пропастью – а там в долине, где можно было, наконец, увидеть кусты и деревья, извивалась и бурлила речка Требишница, которую мы почему-то прозвали Требинкой. Требишница вырывалась как очумелая из горы, на который расположился городок Билече. Вырывалась и неслась по камням несколько километров, и только тогда успокаивалась и принимала более величественный вид, расширялась и текла далее к самому Требинье. А по скалам гнездились поскоки – вид медянки, чрезвычайно ядовитой, прозванной так потому, что она была в состоянии нападать сверху, буквально скача, прыгая по камням. В общем, местечко было невеселое. И за что эта кара постигла донских кадет?

Климат тоже тяжелый. Летом – жара, а зимой – невероятные