беспокоится о внуке, Си-жэнь отвела к ней Бао-юя, которого все ждали, не смея расходиться.

– Си-жэнь! – вскричала матушка Цзя. – Я знала, что ты умница, и отдала на твое попечение Бао-юя! Зачем ты повела его в сад? Ведь он едва оправился от болезни. А если опять подвергнется наваждению?!

Си-жэнь молчала, не осмеливаясь возражать, и только опустила голову… Бао-чай, глядя на Бао-юя, не на шутку встревожилась. Защищая Си-жэнь, Бао-юй сказал:

– Не беспокойтесь! Я давно не был в саду, а сегодня выпил, и мне захотелось там погулять. Ничего со мной не случилось.

Фын-цзе еще не забыла, как она напугалась недавно в саду, и при одном воспоминании об этом волосы у нее встали дыбом.

– Какой же смелый братец Бао-юй! – только и могла воскликнуть она.

– Дело не в смелости, просто у него преданная душа! – проговорила Сян-юнь. – Только не понимаю, кого он там искал – духа Лотоса или другого небожителя?

Бао-юй промолчал. Госпожа Ван от волнения не могла произнести ни слова.

– А ты не испугался? – спросила Бао-юя матушка Цзя. – Впрочем, не стоит об этом говорить, только прошу тебя, если еще раз вздумаешь там гулять, бери с собой побольше людей. Если б ты не наделал переполоха, все уже давно ушли бы отдыхать… Ладно, идите спать, завтра приходите снова: повеселимся еще день! Но чтобы ничего подобного больше не было!..

Все попрощались с матушкой Цзя. Тетушка Сюэ пошла к госпоже Ван ночевать, Ши Сян-юнь осталась у матушки Цзя, Ин-чунь ушла к Си-чунь. Что касается остальных, то они разошлись по разным покоям, и о них мы упоминать не будем.

Лишь Бао-юй, вернувшись к себе, все время вздыхал. Бао-чай прекрасно знала, чем он расстроен, но не показывала виду, так как опасалась, как бы Бао-юй снова не заболел. Она прошла во внутреннюю комнату, позвала Си-жэнь и стала подробно расспрашивать ее, как вел себя Бао-юй в саду.

Кого интересует, что ответила ей Си-жэнь, пусть прочтет следующую главу.

Глава сто девятая, из которой читатель узнает о том, как Бао-юй оказывал У-эр незаслуженные знаки расположения и как Ин-чунь, завершив земное существование, отошла в потусторонний мир

Итак, Бао-чай позвала Си-жэнь и стала расспрашивать ее о Бао-юе. Она опасалась, как бы Бао-юй снова не заболел, поэтому умышленно завела разговор о последних минутах Дай-юй.

– У каждого есть желания и чувства, но после смерти они исчезают, – громко говорила Бао-чай, – и не бывает, чтобы человек после смерти оставался таким же, каким был при жизни. О чем бы ни мечтал человек, мертвый об этом все равно не узнает. К тому же говорят, что барышня Линь вступила в сонм бессмертных; разве захочет она вновь явиться в наш мир, зная, что люди – грязные твари?! О ней много думают, тревожат ее душу, вот она и является в мир и беспокоит людей.

Бао-чай говорила нарочито громко, чтобы слышал Бао-юй. Си-жэнь поняла ее намерение и громко ответила:

– Конечно! Если бы дух барышни Линь обитал в саду, он бы хоть раз явился нам во сне! Ведь мы же с ней дружили.

Бао-юй, находившийся в передней, слышал весь их разговор и задумался:

«Действительно странно! Ведь я каждый день по нескольку раз вспоминаю о ней. Почему я ни разу не видел ее во сне? Наверное, она вознеслась на небо и, убедившись, что я невежда и не могу общаться со святыми, не является ко мне во сне. Буду сегодня спать в передней, быть может, она явится, – ведь теперь, когда я побывал в саду, она должна понять волнующие меня чувства. Непременно спрошу ее, куда она ушла, и постоянно буду приносить ей жертвы! Если она действительно не хочет иметь дела с таким грязным созданием, как я, и не приснится мне, я перестану о ней думать»!

Приняв окончательное решение, он громко заявил:

– Сегодня я буду спать в передней, так что пусть никто мне не мешает.

Бао-чай не стала ему препятствовать.

– Только не думай о всяких глупостях, – проговорила она. – Ты заметил, как твоя матушка от волнения лишилась дара речи, когда узнала, что ты ходил в сад? Ты не бережешь свое здоровье, и если бабушка об этом узнает, опять скажет, что мы о тебе не заботимся!

– Зачем ты так говоришь! – отозвался Бао-юй. – Ну ладно! Я немного посижу и приду к тебе! Ты устала, иди спать!

Бао-чай не сомневалась, что он придет.

– Я ложусь, – нарочно сказала она, – пусть барышня Си-жэнь тебе прислуживает!

Бао-юй решил, что все идет благополучно. Дождавшись, когда Бао-чай улеглась, он приказал Си-жэнь и Шэ-юэ отдельно постелить для него, а затем велел посмотреть, уснула ли жена. Бао-чай только притворялась спящей, но всю ночь не спала.

Думая, что Бао-чай уснула, Бао-юй сказал Си-жэнь:

– Можешь идти спать, я больше не буду расстраиваться. Если не веришь, помоги мне лечь, но только прошу меня больше не тревожить!

Си-жэнь помогла ему лечь, поставила возле постели чай и удалилась во внутреннюю комнату, притворив за собой дверь. Там она долго возилась, чтобы создать видимость, будто ложится спать, но на самом деле чутко прислушивалась к тому, что делает Бао-юй, чтобы в случае необходимости снова выйти к нему.

Как только Си-жэнь ушла, Бао-юй удалил из комнаты двух женщин, которых оставили бодрствовать возле него, сел на постели, произнес коротенькую молитву и улегся.

Сначала сон не приходил к нему, но потом он успокоился и незаметно уснул. Проспав спокойно всю ночь, он проснулся на рассвете и, протирая глаза, с огорчением подумал, что сон ему так и не приснился.

– Поистине, – со вздохом проговорил он, —

Далеко, далеко живые от мертвых,

    в разлуке проносится год,

И вот уж душа твоя этою ночью

    во сне не явилась ко мне.

Бао-чай всю ночь не сомкнула глаз, и когда она услышала фразы, произнесенные вслух Бао-юем, то не могла удержаться, чтобы не заметить:

– Ты все же неосторожен в выборе выражений. Если бы сестрица Линь была жива, она непременно рассердилась бы на тебя!

Бао-юю стало неудобно, что жена услышала его. Он направился к ней во внутреннюю комнату, оправдываясь:

– Я, собственно, с вечера хотел прийти к тебе, но даже не заметил, как уснул.

– А что мне от того, пришел ты или не пришел? – пожала плечами Бао-чай.

Надо сказать, что Си-жэнь тоже всю ночь не спала. Услышав, что они разговаривают, она торопливо встала, чтобы налить им чаю.

Потом пришла служанка от матушки