– Не уходи, умоляю тебя, Хавруш! – Глаза Хидры наполнились слезами. – Я готова на все, только выручи меня из беды. Что скажешь, то и буду делать…

– Хорошо, очень хорошо, – кивнул он. – Тогда подпиши вот это.

И он позвал стражников, которые расковали интолью и усадили на маленькую скамеечку.

Хавруш протянул ей онис и лущевый стержень.

– Я… я уже подписала признание, – удивилась Хидра, впрочем всем своим поведением выражая готовность заверить свиток еще раз.

– Это не признание, – лукаво улыбнулся Верховный военачальник. – Прочитай.

Хидра развернула онис и с трудом, поскольку строчки расплывались перед глазами, да и света от двух факелов было недостаточно, вникла в его содержание. В нем говорилось, что интолья Иргамы Хидра собственною волею отказывается от титула, от всех своих привилегий, всех владений и более никогда не будет ни на что претендовать. Кроме этого, она отказывается быть Наставником своему сыну Нэтусу и поручает это великому мужу Иргамы Хаврушу. И последнее: Хидра до самой смерти поступает на попечение вышеуказанного доблестного мужа, станет во всем ему подчиняться и всеми силами ему угождать. А если она посмеет ослушаться, то пусть по усмотрению своего хозяина будет бита или как-то иначе наказана, вплоть до лишения жизни.

То было ОТРЕЧЕНИЕ.

Рука с лущевым стержнем застыла над онисом и предательски задрожала. Женщина подняла на негодяя взгляд своих черных, как ночь, глаз – она была потрясена.

– Если не хочешь – не подписывай, – безразлично заметил вероломный Хавруш, делая вид, что собирается уйти.

Хидра немедленно склонилась над онисом и старательно вывела свое имя.

Хавруш усмехнулся. В то же мгновение он вырвал онис из ее рук и щелкнул пальцами, кого-то призывая. В темницу вошли два запуганных человечка в розовых накидках – законники. В их руках были лущевые стержни и имущественные книги. Один, пользуясь услужливо подставленной спиной другого, сделал в книгах множество записей и заставил Хидру их удостоверить. Поклонившись до земли, законники, пятясь, вышли. Хавруш победоносно свернул свиток, сунул его в почтовый жезл, а жезл спрятал на теле.

– Дай скорее руку, дорогая Хидра, я выведу тебя из этих страшных подземелий, – сладким голосом сказал он.

Хидра с трудом поднялась, чувствуя, как подкашиваются ноги, прижалась к плечу Верховного военачальника и оперлась о его руку. Спустя совсем немного времени она уже нежилась в купальнях Солнечного дворца, и ей прислуживали молчаливые трудолюбивые рабыни, которых она видела впервые. Они усердно отмывали с ее тела въевшуюся грязь, смазывали травяными кашицами ранки, заботливо умащивали кожу благовониями, старательно расчесывали спутавшиеся волосы. Там же она заснула, а проснувшись, отведала несколько изысканных яств и выпила кувшин неразбавленного вина. То, что с ней произошло, вдруг представилось ей страшным сном. Вот она – реальная жизнь, чудесная, упоительная…

Окончательно разгромив войско врага, Инфект Авидронии поспешил подвести итоги. Несмотря на то что многим его партикулам, особенно тяжеловооруженным, и вовсе не пришлось участвовать в битве, потери авидронов были огромными – не меньше, чем в ужасном столкновении под Кадишем, – почти сто тысяч человек. Впрочем, в тот раз авидроны защищались, а сейчас – атаковали. Недаром больше половины потерь пришлось на легковооруженных, штурмовавших Волчий ручей. По мнению большинства, благодаря именно вспомогательным войскам и была одержана эта блестящая победа. Всадники Лигура и Кариса, сломившие противника разрушительными фланговыми ударами, лишь воспользовались достигнутым ранее успехом.

Урон, понесенный иргамами, был ошеломляющим. Почти двести семьдесят тысяч иргамов погибло, а сто двадцать три тысячи пленено. Лишь пятой части воинов Тхарихиба удалось спастись и укрыться в Масилумусе. Вот торжество справедливости, вот закономерный итог многолетних трудов!

Около месяца понадобилось Инфекту Авидронии, чтобы взять Масилумус в узкое кольцо блокады. Отступающие иргамы сопротивлялись стойко – им нечего было терять, – действовали самоотверженно, бились до конца. Им помогали заградительные отряды и скрывающиеся в лесах многочисленные засады. И все-таки шаг за шагом авидроны продвигались к непокоренной столице, заходили со всех сторон, отрезая одну за другой дороги, соединяющие город с провинциями, откуда шла помощь. Все прилегающие местности вскоре были выжжены, население, не желающее покоряться, или разбежалось, или погибло. Наконец Масилумус был осажден. Некоторое время то в одну, то в другую сторону еще прорывались части иргамовского войска, но вскоре кругом стало так много авидронских партикул, что зайцу не прошмыгнуть.

Тхарихиб и Хавруш вновь порадовали Алеклию. Больше всего он боялся, что два брата с остатками своих армий покинут столицу, укрепив ее внушительным гарнизоном, способным на многомесячное противостояние, уйдут к последней крупной иргамовской крепости Мигрелиш, где попытаются, прибегнув к помощи своих многочисленных союзников, опять собрать и вооружить крупное войско. В этом случае война грозила вновь затянуться на неопределенный срок, и Инфекту снова пришлось бы возвращаться в Авидронию без обещанной народным собраниям окончательной победы над Иргамой. Однако всё говорило о том, что иргамовский интол, его самонадеянный брат и все боеспособные иргамовские партикулы со своими военачальниками укрылись в столице, решив, наверное, защищать ее до последнего.

Воодушевившись представленной возможностью, Алеклия разбил вокруг города пять укрепленных лагерей и лично возглавил осадные мероприятия. В этом занятии он весьма преуспел. За первую триаду всю землю вокруг иргамовской столицы изрыли ходами, подкопами, выстроили множество небольших земляных и деревянных сооружений. За вторые одиннадцать дней окрест Масилумуса, в трехстах шагах от городской стены, насыпали громадный вал, на котором установили метательные механизмы. Иргамы пытались всячески помешать ходу работ, день и ночь осыпая авидронских мастеровых стрелами и метательными снарядами, но воины Инфекта слишком хорошо знали свое дело – землекопов защищали непроницаемые осадные пологи, временные навесы и особые щиты. Работы шли при поддержке легких метательных механизмов на колесницах, множества валил, тысяч лучников, скрывающихся в вырытых траншеях или прятавшихся за «движущимися башнями».

За тридцать три последующих дня позади вала и под его прикрытием возвели настоящую крепостную стену – широкую, с внутренней галереей, с башнями, высотой в двадцать мер, что было лишь немногим ниже масилумусских стен. Строили эту линию все авидронские воины, все мастеровые, подручные, обозные, кроме этого наняли двести тысяч землекопов, повозчиков и каменщиков, и помимо них использовался труд трехсот тысяч рабов, специально пригнанных из-под Кадиша. В довершение всего на стенах установили метательные механизмы – те, что привезли с собой, и еще несколько тысяч собранных на месте. Вал же, который отделял возведенные укрепления от стен Масилумуса, срыли, а затем выкопали на его месте глубокий ров.

Когда авидроны закончили и внимательно оглядели то, что им удалось так скоро сотворить, они возликовали. Новая стена, проходившая в пятистах шагах от осажденного города, полностью опоясывала Масилумус. Теперь для того, чтобы вырваться из него, иргамовскому войску самому бы пришлось штурмовать неприступные стены, что при нынешнем соотношении сил было бессмысленно.